Первый человек в Риме

Публий Лициний Нерва наконец-то решился со всей откровенностью доложить сенату о ситуации, сложившейся на Сицилии. Как старшему консулу, тебе, конечно, посылают официальные отчеты, но сначала ты ознакомишься с моей версией, ибо, я уверен, ты прочитаешь сперва мое письмо, а потом уже эти скучные запоздавшие донесения. Я нарочно выпросил место для моего письма в сумке официального курьера.

Но прежде чем я расскажу тебе о Сицилии, необходимо вернуться к началу года, когда, как ты знаешь, сенат рекомендовал народу принять в своих трибах закон, освобождающий всех рабов италийского происхождения. Но ты не знаешь об одном непредвиденном последствии этого закона, а именно: другие рабы, особенно принадлежащие к тем народам, которые официально считаются друзьями и союзниками Рима, требуют, чтобы закон был распространен и на них. Грозят общим недовольством союзников. Это особенно относится к рабам-грекам, а это большинство «зерновых» рабов Сицилии и вообще основная часть всех рабов в Кампании.

В феврале сын одного всадника из Кампании, полноправный римский гражданин по имени Тит Веттий, двадцати лет, явно утратил рассудок. Причина его сумасшествия – долг. Он обязался уплатить семь талантов серебром – надо же! – за скифскую девушку-рабыню. Но поскольку старший Тит Веттий – первоклассный скряга, да еще слишком старый, чтобы быть отцом двадцатилетнего, младший Тит Веттий занял деньги под непомерные проценты, да еще под обеспечение всего своего наследства. Конечно, он оказался беспомощным в руках ростовщиков, как ощипанный цыпленок. Ростовщики настаивали, чтобы он заплатил им по истечении тридцати дней. Естественно, он не сумел сделать этого и получил еще одну тридцатидневную отсрочку. Но когда он опять оказался несостоятельным, ростовщики прямиком отправились к его отцу и потребовали свои деньги – с непомерными процентами. Отец отказался платить и отрекся от сына. И сын сошел с ума.