Перворожденный

Стоило ли разбирать вещи, чтобы вновь начать укладывать их в чемоданы?

Внезапно Катрина разозлилась. Всю свою жизнь ее учили не тратить дар понапрасну, беречь резерв, быть благоразумной, а она слушала, верила.

К черту.

Катрина раскинула руки в стороны, выпуская магию — вещи из шкафа сами понеслись в чемоданы и сумки. Она достаточно сдерживалась, хватит. Никто из рода Катрины не был равен ей по силе дара, и вместо того чтобы гордиться ею и поддерживать, они только и делали, что давили в ней индивидуальность, загоняли в рамки.

Но Катрина не могла их винить. Никто не виноват в том, что она сама позволила с собой сделать. Катрина давно выросла, а привычка подчиняться осталась, и это целиком и полностью ее вина.

На укладку вещей ушло несколько минут вместо обычных пары часов. Катрина посмотрела на гору чемоданов и сумок, сваленных на полу, и без сил опустилась на стул у трюмо, закрыла лицо руками.

Куда теперь? Остаться на время в городе и поселиться в гостинице? Или же не трепать имя семьи, как выразился бы отец, и отправиться подальше? Да, лучше как можно дальше.

Катрина уже хотела уйти немедленно, но в последний момент передумала. Ну уж нет, этот дом — такой же ее, как и ее родителей, его построил ее дед, и она имеет полное право в нем находиться. Нет смысла бежать куда глаза глядят ночью, будто что-то украла или сделала что-то по-настоящему непозволительное.

Нет, Катрина уйдет утром — с высоко поднятой головой.

Никто больше не станет распоряжаться ее жизнью, никто.

* * *

А на утро пришел отец.

Катрина была уже полностью одета и готова к путешествию и не ожидала в своей комнате гостя.

— Рад, что ты еще здесь, и мне не пришлось искать тебя по всей стране, — сказал лорд Морено, войдя в помещение и задумчиво разглядывая пустые полки.

— А ты стал бы меня искать? — удивилась Катрина.

— Стал бы, — серьезно кивнул отец и, не дожидаясь приглашения, присел на стул. — Сядь, дочка.

Катрина вскинула брови — неужели пришел поговорить, а не приказывать? Тем не менее она была уверена, что разговор будет не из приятных.

Катрина опустилась на край кровати, сложила руки на коленях.

— Я тебя слушаю.

Лорд Морено не стал тянуть время и ходить вокруг да около.

— Вчера вечером после нашего с тобой разговора со мной связался Гитеон Холланд.

Ясно, отец Джошуа — жди беды.

— И что с того? — невежливо перебила Катрина.

— Выслушай то, что я скажу, — попросил отец, вид у него был по-настоящему несчастный.

Катрина не решилась отказать.

— Говори.

— Он предупредил меня о последствиях твоего опрометчивого решения.

Она снова не выдержала:

— Нет никаких последствий, особенно для Джошуа. Он — лакомый кусочек для любой незамужней девушки юга, да что там — всего Аренора. Только пальцем помани.

— Выслушай, — настаивал лорд Морено. Катрина замолчала, поджала губы. — Последствия будут следующие: Роберт, — муж ее сестры Даниэлы, — потеряет место на службе, Джим, — супруг Клариссы, — лишится права на магическую практику. Их детям будет запрещено посещать школы, где учатся дети нашего круга. Лучшее, на что им стоит надеяться — учиться в каком-нибудь захолустье. Мне и твоей матери будет отказано от дома всеми уважаемыми лордами Южного побережья. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Катрина безразлично пожала плечами.

— Понимаю.

— Ты не просто навлечешь на нашу семью позор, если уедешь, — подытожил отец, — ты ее уничтожишь. Мы давно не так богаты, как раньше, все, что у нас осталось, это имя. В случае твоего отказа Джошуа мы лишимся и его.

Катрину подмывало спросить, почему ей следует думать о семье, если никто из них не думает о ней, но она осеклась. Родные думали о ней, желали ей лучшей жизни, в их понимании, но они понятия не имели, что ей нужно.

— Папа, я не люблю его, — прозвучало жалко.

Она видела, как отец борется с эмоциями, старается, сдерживается, чтобы не закричать.

— Ты уже не маленькая, ты должна понимать, что любовь в выгодном браке скорее редкость, чем закономерность. Мама, конечно, была резка, назвав тебя старой девой, но она отчасти права, тебе уже давно не восемнадцать. Позже, возможно, никто не возьмет тебя замуж.

— А разве остаться одной — это проклятие? — искренне удивилась Катрина. Лучше быть одинокой, чем жить с человеком, от которого тебя воротит.

— В высшем обществе — да, — безапелляционно ответил отец, — проклятие.

— Я готова уйти, для меня не имеет значения общество. Я хочу жить по совести и только.

— Ты — Морено, — не сдавался отец.

Катрина грустно улыбнулась.

— Ты так говоришь, будто это злой рок — родиться Морено.

— Это рок, — согласился лорд Морено, — обязательства, ответственность. Разве твои сестры виноваты в том, что ты не хочешь замуж за Джошуа Холланда? Ты одна, а их двое, и у каждой мужья, дети. Если не жалеешь нас, подумай о них. Девочки этого не заслужили.

Катрина молчала. Смотрела на свои сложенные на коленях руки понимала, что ее затягивает в черную воронку безысходности.

— Ты слушаешь меня?

— Да. — Она подняла голову и посмотрела на отца. — Что я должна сделать?

Губы лорда Морено тронула улыбка, но не ликующая, как могла бы предположить Катрина, а гордая за свою дочь.