Первая любовь

И тут Итон ощутил, что значит «мужская рука». Эта самая рука сгребла его за шкирку вместе со свитером и вытряхнула из шерстяной оболочки. Еще никогда так властно и безоговорочно не был он подчинен чужой воле. Он оторопело, будто со стороны, наблюдал, как хватает незнакомец его руки, проводит пальцем по венам, выискивает…

«Следы уколов выискивает!» – пришла спасительная мысль.

– Я не колюсь.

– Разуйся! Штаны закатай!

Приказ был выполнен немедленно и без пререканий.

Опытный дядька даже между пальцами посмотрел, не брезгуя немытыми ногами случайного гостя.

– Куришь? Нюхаешь?

– Да нет же! Вообще ничего! Я и напился так вчера впервые в жизни. Развезло. Не помню, как сюда попал и почему.

– Откуда же ты такой взялся, чистый-непорочный?

Итон терпеливо объяснил, откуда приехал, как долго в Москве. Врать и выставляться не имело смысла.

– Женат?

– Нет. У меня девушка есть… была…

– Расстался?

– Сам не пойму. Напился, поскандалил. Ушел. Я у нее жил. Полное дерьмо.

– Работаешь?

– Нет. В медицинский поступал, провалился. Потом так… случайные заработки… Мама присылала. Я брал, чтоб жить в городе. Дерьмо.

Почему-то хотелось быть полностью откровенным. Впервые за его жизнь такой человек (весомая его значимость ощущалась во всем) неподдельно интересовался перипетиями его судьбы. Рассказ был кратким.

«Он» подвел итог:

– Жил в бедности. Мать одна растила. Не баловала.

– Баловала, – возразил Итон.

– Нет, – отрезал собеседник. – Не с чего ей тебя было баловать. И вот ты один, в этом сраном городе – и не скололся? Как же так?

– Не знаю… Не тянуло… Да мне никто и не предлагал попробовать. Что с меня взять? Это богатых интересно втягивать. А я… Вид делал, что из себя что-то представляю, но они ж видели по мне, что нищий. Поэтому, наверно.

– Бог уберег, – задумчиво резюмировал собеседник. – Зовут как?

– Игорь, – впервые за эти годы назвался он настоящим именем – смысла не было понтоваться.

– Что ж, пойдем, Игорь, – поманил дядька в сторону Никиной комнаты, бросив ему в руки свитер и глазами показав: «Оденься».

Лемурчик безучастно таращил глаза в их сторону.

– Вот смотри, Игорь, – повелел мужской голос, обретший жестоко-злобные интонации. – Смотри: эта гадина – моя дочь. Вот у кого все было, смотри. Мать добрая, отец, который такую им жизнь построил, какая у единиц на планете Земля имеется. Этой гадине мало было ее возможностей – любой университет мира выбирай, любой город на любом континенте. Ей всего было мало. Грязи нажраться захотела. Тебя к наркотикам не тянуло, а ее потянуло. За свободу свою боролась, за независимость. «Я взрослый человек, – талдычила, – я вправе сама принимать решения». Вырвалась на волю. В отхожую яму. Я несколько лет за нее боролся. Любил, как никого больше на свете. Подлечится, отойдет, «не буду больше» обещает и снова в бега. Врач говорит: «Только любовью спасете». Но любовь из пластилина не вылепишь и за деньги не купишь! Где мне купить хоть немного любви к тебе, гадина?! Кончилась моя любовь. Потому что нет любви без доверия. Как любить того, кто в душу тебе гадит, и гадит, и гадит? «Папочка, мамочка, я вас люблю, помогите, я не хочу так больше жить…» А только отвернешься – шасть за дверь, и ищи ее по помойкам. Им верить нельзя совсем, специалисты так и предупреждали. Как жить с врагом под одной крышей? С коварным, подлым существом, для которого ничего, кроме тяги к собственному удовольствию, нет. Мое терпение лопнуло. Я выгнал эту паскуду на улицу подыхать. Все, сказал, дорогу сюда забудь, у тебя нет отца с матерью, ты их, считай, убила своими руками. И тут жена моя заболела. Сломала ее эта гадина. Рак у нее нашли. Слышишь, гадина? РАК! Тебе сейчас все по хрену, мозги свои в дерьмо превратила. И жизнь матери с собой забрала. Операция за операцией. Но как только в себя придет, молит: «Верни Никочку, что с Никочкой?» Ты, тварь, о матери не думаешь, а у нее каждый вздох – о тебе!

Я ее уже не искал. Мне бы силы для ее матери собрать. И дела не запустить. Сама приползла. Опять, ради жены, по врачам повез анализы делать – СПИД, гепатит, сифилис – какую награду эта мразь с собой притащила? И вот мне подарок: беременность. Она, конечно, не знает, от кого, когда и как. В шлюху тупую превратилась – бери, кто хочет. Врачи говорят: радуйтесь, что ни одну заразу не подцепила пока, а аборт – дело десяти минут. И гуляй дальше. Нет, – говорю, – ребенок так ребенок. Будет рожать. Пусть родится у меня внук, внучка – все равно. Вполне возможно – дебил. До настоящего времени идиотов в роду не наблюдалось, но стараниями дочери улучшим породу. Пусть даже будет даун, кто угодно, даже лучше – у таких души чище, за грязью не побегут. Рожать будешь, гадина!