Первая командировка

Машина мчалась все быстрее, врезаясь в заметно усилившийся дождь. Стеклоочистители не успевали его смахивать. Сквозь затуманенное стекло Самарин видел пролетавшие дачи, сосновые перелески, церкви. Шоссе было пустынно, только один встречный грузовик обдал их грязью и ревом. Море иногда показывалось с правой стороны, — значит, они уезжали дальше от Риги.

Вдруг машина резко затормозила — ее даже занесло немного, — и свернула с шоссе направо, на узкую зеленую дорогу, уходившую на взгорок, в сосновый лес. Метров двести дорога вела через лес, а потом впереди открылось море.

На краю леса, где начинались песчаные дюны, гестаповец остановил машину и выключил зажигание — в наступившей тишине стал слышен неспокойный шум моря, кипевшего под низкими грязными тучами.

— Мое любимое местечко, — сказал гестаповец, повернувшись к Самарину. — Точная копия моих родных мест. Здесь очень спокойно думается.

Самарин хорошо разглядел его лицо. Ему, как и Фольксштайну, лет сорок. Высокий лоб, широко расставленные глаза, только цвета их не разобрать — так они глубоко спрятаны… Прямой нос с горбинкой, острый подбородок, тонкие губы, худая шея с подвижным кадыком. Какой у него чин, узнать нельзя — плащ наглухо застегнут.

— Отто рассказал мне о ваших планах, — начал гестаповец, глядя в упор на Самарина. — Но я знаю легкомысленность Отто, и это заставило меня вмешаться.

— Фридрих… — шевельнулся позади Фольксштайн.

Гестаповец остановил его движением руки, лежавшей на спинке сиденья.

— Помолчи, пожалуйста… Так вот, родственная тревога за Отто привела меня сюда и обязывает меня защитить его от… — Он замялся, дернул головой: — Скажем так — защитить от легкомыслия.

— Его абсолютно не от чего защищать, — сказал Самарин. — Разве что от поспешности, видимо свойственной его характеру и всегда вредной в серьезном деле. Но от этой опасности все время предостерегаю его и я.

— Тем не менее… — Гестаповец помолчал немного и спросил холодно: — Что за фирму вы представляете? Поподробнее, пожалуйста.

— Позвольте, господа! Я не вижу никакой необходимости делать вам отчет о делах нашей фирмы. Господин Фольксштайн видел мои документы, и это максимум, что ему следует знать о нашей фирме на уровне наших взаимоотношений, а этот, уровень в данный момент выглядит так: я хочу закупить здесь кожу, на худой конец мясо, а господин Фольксштайн сам предложил мне оказать в этом деле помощь. Однако, когда мне стали ясны возможные размеры закупок, решил, что игра эта не стоит свеч.

— Речь идет не о мясе! — резко произнес гестаповец.

— А о чем же? — искренне удивился Самарин.

— Кой о чем, что значительно дороже мяса.

— Мой бог! — взмолился Самарин. — То, что господину Фольксштайну свойственна торопливость, я заметил, но поразительную его безответственность обнаруживаю только сейчас.

Сидевший позади Фольксштайн сделал движение вперед, хотел что-то сказать, но гестаповец снова остановил его;

— Помолчи, ради бога,

— И при чем здесь реноме нашей фирмы? — продолжал Самарин со все большим возмущением. — Видя более чем ограниченные возможности дела, с которым я приехал от фирмы, я подумал, нельзя ли здесь сделать бизнес на чем-нибудь другом, Например, на покупке драгоценностей. Это моя сугубо личная инициатива. Отцу — главе нашей фирмы — я об этом и не заикался. И я только поинтересовался мнением на этот счет господина Фольксштайна, поскольку у меня нет пока других знакомых соотечественников, знающих здешнюю обстановку. И этого оказалось достаточно, чтобы от меня потребовали подробный отчет о фирме. При чем тут фирма? При чем?! — Самарин здорово распалился, рывком расстегнул пальто.

— Но вы предложили ему участие в этом деле, — сказал гестаповец.

— Абсолютная неправда! — Самарин повернулся к Фольксштайну: — Я же вам ничего не предлагал, только поделился с вами этой мыслью, а вот вы сразу насели на меня с предложением своего участия. А что вы услышали от меня в ответ? Только одно: подождите, не торопитесь. Это дело не простое, не безопасное. Разве не так, господин Фольксштайн?

— Фридрих все искажает, — пробормотал Фольксштайн.

— Зачем же вы это делаете? — повернулся к гестаповцу Самарин. — Какая цель у вас?

— Только одна — безопасность Отто… — не сразу ответил гестаповец. — Я хотел знать, насколько вам можно доверять… в деловом смысле.