Первая клетка. И чего стоит борьба с раком до последнего

КЭТ

В последние четыре месяца доктор Т. даже ни разу не зашел к Андрею. Это мне пришлось отчаянно искать варианты разных экспериментальных испытаний. Больница нам ничем не помогала. Они опустили руки. Поиски исследований – это работа на полную ставку. За месяц или два до смерти Андрея я выяснила, что врачи не сделали даже исследование генетического профиля его опухоли.

К нам часто не проявляли должного сострадания. Я нашла одно экспериментальное лечение, для которого требовался анализ крови и подписанное согласие Андрея. Он тогда проходил реабилитацию в первой больнице. Так вот, оказалось, взять кровь у него там и перевезти во вторую больницу невозможно! Представляете? Как глупо разводить такую бюрократию, когда речь идет о жизни человека! Вечно все упирается в бумажки.

Но при этом нам повезло познакомиться с потрясающими людьми. Например, с лаборантом, который заходил к Андрею поболтать по-французски. Или Джон, физиотерапевт, – такой очаровательный, добрый, такой внимательный к Андрею. Когда Андрея отправили во вторую больницу в последнюю неделю жизни, Джон заходил в выходные дни побыть с ним и ватагой его друзей в реабилитации. К Андрею часто заходила и другая врач-физиотерапевт. Когда я впервые увидела ее, решила, что она его давняя приятельница, просто мы раньше не встречались, а оказалось, что они познакомились всего несколько дней назад, но сразу нашли общий язык, как будто знали друг друга всю жизнь.

В тот вечер, когда он умер, мы все собрались в баре в Бруклине помянуть его. И тогда, и через несколько дней, на похоронах, к нам присоединились многие врачи и медсестры, с которыми Андрей познакомился за это время. Один врач попросил разрешения поучаствовать в велопробеге Cycle for Survival в память об Андрее. Казалось бы, мелочи, но как трогательно.