Перстень с чёрным агатом

Достаточно было слегка пошуршать пакетом с кормом — и Васька тяжёлым галопом примчался на кухню. Я не успел заметить разницы — бегал он всегда хорошо, впрочем, скачки как будто стали легче. Ладно, потом будет ясно, а сейчас надо отмывать плиту, пол и стены, пока мама не вернулась.

* * *

Перстень я прятать не стал: для всех, кроме Макаркина и неизвестного Николая, это обычное украшение, а украшения не прячут.

Отец его сразу заметил, протянул руку:

— Ты что, кольцо купил? Покажи…

Я рассказал правдоподобную историю о том, как нашёл перстень в песке на пляже. А что, кто-то теряет, кто-то находит. Папа и сам нашёл однажды золотой браслет в куче щебня.

Он вооружился лупой, с помощью которой мама изучала состав продуктов на упаковках (она уверяла, что производители нарочно печатают мелко, чтобы у любознательных глаза сломались), и стал рассматривать мою находку.

— Интересная вещица, старинная… — одобрил отец и вдруг быстро — я не успел и рта открыть — надел перстень.

Оказывается, выражение «душа ушла в пятки» не совсем метафора, точно говорю. Отец подвигал пальцами, полюбовался блеском чёрного камня и вернул кольцо, кажется, ничего не успел почувствовать, к счастью.

В тот день произошло ещё два события. Во-первых, у Васьки пропала всякая неуклюжесть и неловкость, он стал ходить уверенно и даже задал основательную трёпку соседскому наглому коту — поделом, тот давно нарывался. И, во-вторых, мне написал Игорь. Я сначала не понял, что это он: «привет» был от какой-то незнакомой Настёнки, довольно симпатичной, судя по аватарке. Я ответил, страшно заинтригованный.

Настёнка: Ну чё, Глебыч, как доехал до дома?

Я: Макаркин, ты?

Настёнка: Я. Не узнал, что ли?

Я: Тьфу ты! Я-то уж подумал… Не ожидал, что ты пол сменишь.

Настёнка: Шифруюсь.

Я: Ты как, всё спокойно?

Настёнка: Не знаю, я же симку выкинул. Сегодня целый день на Солёнке торчал, перекопал весь песок. Нету кольца.

Я увидел Игоря, сидящего на кровати с телефоном в руках, почувствовал его тоску и пустоту в душе. Посмотрел на свою руку, и щёки запылали от стыда. Пусть перстень полежит под подушкой, ничего ему там не сделается. Снял — и видения пропали.

Я: Слушай, давай поищем похожее кольцо. Отдашь его Николаю.

Макаркин замолчал, по-видимому, обдумывал мои слова.

Настёнка: Надо точно такое же, а не похожее. И где искать? Ещё одну старушку откопаем?

Я: В антикварных, в ломбардах. Ещё на сайтах, где всякие коллекционные штуки продают. Я поищу.

Настёнка: Ок.

Я отложил все дела и до ночи шерстил сайты со старинными украшениями, пока не зарябило в глазах от колец, браслетов и камей. Перстни с агатом тоже встречались, но ни одного похожего.

И вдруг напрягся. Нет, я не нашёл то, что искал, — это была бы невероятная, фантастическая удача, — но фото стоило внимания. На тёмном бархатном фоне, в обрамлении тонких серебряных веточек сиял чёрным агатом кулон. Щёлкнул по картинке, развернул снимок и достал из-под подушки перстень. Так и есть, украшения из одного набора. Красивый кулон, но для нас с Макаркиным бесполезный. И всё же написал приятелю и дал ссылку на сайт — вдруг у продавца найдётся ещё и перстень.

Я устал, спать хотелось страшно. Отчаянно зевая, потащился в ванную, умылся и почистил зубы. В доме было темно и тихо, только слышалась какая-то возня на кухне — это Васька лакал воду или ел корм, ведь кошки и в темноте отлично видят.

Открыл дверь в свою комнату и остолбенел: на кровати лежала мама. В слабом сиянии компьютерного экрана я увидел длинную юбку и босые ноги, поэтому решил, что это она.

— Мам, ты чего? Я думал, ты спишь.

Она как-то утробно застонала, и я перепугался.

— Тебе плохо?

Я нащупал выключатель. Вспыхнул свет, и спазм перехватил горло: на постели вытянулась старуха Мельникова, скрестив на груди серые руки. Мёртвые глаза были открыты и медленно двигались туда-сюда, как маятник, скользнули по стене с плакатом Джастина Бибера и остановились на мне.

— Свези кольцо Анке, Глебушка, — прошамкала покойница. — Отдай, пока беда не стряслась.

Она шевельнула рукой, и на пол свалился… отрезанный палец. Я зажмурился и в ужасе заорал.

— Глеб! Что случилось?! — Это мама трясла меня за плечо.

Открыл глаза и увидел, что лежу в постели поверх одеяла, в комнате темно, только слабо светится экран ноутбука.

Пробормотал:

— Приснилось… Ты иди, мам, всё нормально.

— Ложишься поздно, режим не соблюдаешь — вот и кошмары снятся, — проворчала мама и закрыла крышку ноута.

Я свесил голову и посмотрел на пол, страшась увидеть отрезанный палец, но на ковре ничего не заметил. Приснилось, конечно. Старухи Мельниковой здесь быть не может, она покоится в гробу. Хмыкнул: то, что мы с Макаркиным сделали, спокойствия усопшей не прибавит. Может, надо свечку поставить в церкви или что там ещё…

Утром я позвонил Макаркину.

— Видел фотку? Кулон точно такой же.

— Видел, — вяло отозвался Игорь, — только зря всё это.

— Почему зря?