Перст судьбы

— Из Юрканне. Это наша кюля в переходе отсюда. Я — Пето, младший сын Кульво-ижанда. Я знал, что здесь живут зимние ловцы из Альдоги, и шел к вам.

— Садись. — Селяня показал на скамью у печи. — Кожух снимай, у нас тепло. Мяса ему и взвара, быстро!

Пристыженный своим недавним испугом Будец под смешки товарищей скатился с полатей и поставил на стол большой глиняный горшок с остатками вареной оленины, налил в берестяной корец еще теплого взвара из брусничного листа с медом. Селяня предложил гостю сначала поесть, а потом уж рассказывать о своей беде, и тот охотно налег на угощение. Все остальные тем временем расселись по местам, Селяня коротко пересказал товарищам по-словенски то, что уже успел узнать от гостя. Это был светловосый, как все чудины, парень не слишком могучего сложения, но по виду бойкий. Его одежда, обычные две рубахи, льняная исподка и некрашеная шерстяная верхница, мало чем отличалась от словенской, только на шее висела на ремешке нижняя челюсть щуки — излюбленный оберег чудинов.

Не дожидаясь приказания, Радобож и Витошка выглянули в сени, потом наружу. В сенях стояли лыжи, подбитые куницей, лежали лук и топор, но никакой дичи — чужак не охотился в их угодьях. И след из леса к двери вел только один.

Наевшись и поблагодарив, Пето сын Кульво принялся рассказывать, зачем пришел. Род Кульво жил в Юрканне, небольшой родовой кюле на обрывистом берегу Сяси. Витошка этот род немного помнил: во время зимних объездов, куда отец уже два раза брал его собой, они бывали там, правда, хозяев перечесть по именам он не мог. Зато жители Юрканне отлично знали, что в переходе от них начинаются охотничьи угодья ладожских зимних ловцов, и к ним послали парня, когда понадобилась помощь.

— Медведь у нас завелся, — начал Пето. — Очень злой и опасный, нападал на людей и скот. Мы просим, чтобы вы помогли его убить.

— Что же это за медведь, если с ним целый род не может справиться? — удивился Селяня. — Или у вас мужиков нет?

— У нас мужчин осталось только трое: Лохи-ижанд, брат моего отца, его сын Ярко и я. Мой отец, Кульво, умер прошлой зимой, а другой сын Лохи, Сампи, погиб уже этой зимой, его убил медведь.

— Вот это да! — Селяня огляделся. — Братья, нас на медведя зовут. Пойдем?

— Но я должен сказать еще, — продолжал Пето. — Это не простой медведь, это злой дух. Его направляет злое колдовство наших врагов.

— А с чего вы это взяли? — осторожно осведомился Селяня. Он знал, что чудины видят духов на каждом шагу, но иногда они оказывались правы.

— Моя мать гадала. И духи подтвердили, что этого медведя на нас направил Хаттара, нойд[20] из Ротко.

— А что вы ему сделали?

Здесь-то и оказался корень всего. Пето пришлось начать издалека, и повесть вышла довольно длинная, но ловцы, уже месяц не видевшие никого, кроме собственных опостылевших рож и осчастливленные появлением нового лица, слушали с большим удовольствием. А к тому же и сам рассказ был гораздо более захватывающим, чем привычные байки о медведях на липовой ноге или волках, жаждущих сожрать овечку и старушку, которыми еще прадеды угощали друг друга по зимам.

У Кульво-ижанда было три дочери. Старшая, Ламма, пять лет назад вышла замуж за Тарвитту, сына Йолли, из рода, жившего в верховьях той же Сяси. Замужество оказалось неудачным. Тарвитта, сильный мужчина, знатного рода, хороший охотник, оказался никудышным мужем: держал жену впроголодь, заваливал непосильной работой и даже бил. От тяжелой жизни и побоев у нее случилось три подряд выкидыша, и после третьего она умерла. И что же — через три месяца после ее смерти, прошлой осенью, Тарвитта снова заявился в Юрканне и стал сватать Ильве, вторую дочь Кульво! Кульво и жена его, Суксу-эмаг,[21] ему отказали. Оскорбленный Тарвитта вызвал Кульво на поединок. Будучи моложе и сильнее, он победил старого охотника и потребовал отдать ему Ильве. Теперь Кульво был вынужден уступить, но попросил подождать, пока он оправится от ран. На это Тарвитта согласился и уехал гордый, всем рассказывая о своей победе.

Но Кульво не оправился. В начале зимы он умер. Его место во главе рода занял младший брат покойного, Лохи. По заслугам ненавидя человека, который стал причиной смерти и племянницы, и брата, он отказался от обещания, тем более сама Ильве клялась, что лучше утопится, чем выйдет за Тарвитту и будет медленно и мучительно погибать в его доме, как несчастная Ламма. Тарвитта еще раз приезжал за ней, но говорил только с Лохи, а Пето и Ильве вдвоем убежали из дома и несколько недель прожили в заброшенной избе на острове лесного озера. Ничего не добившись, Тарвитта уехал. Лето и осень прошли спокойно, и люди из Юрканне уже надеялись, что Тарвитта нашел себе невесту в другом месте.