Перст судьбы

— Не обидел бы я тебя, кабы Велеська тогда хоть на год постарше была, — ответил воевода, опустив глаза. — Недоросточка-девчонку мать не отдала бы за мужа зрелого, Аскольд ведь ей в отцы годился бы. Да в такую даль, без пригляду, без совета… Померла бы родинами в первый же год, или сглазил бы кто… Вот и пришлось… Как Макошь напряла нам… Но ты уж решайся, сыне! — Домагость положил руку ему на плечо. — Уж или женись, или…

Другого «или» они оба не видели: Вольге было неуместно и неприлично и дальше жить без княгини, а другой невесты, равной Велемиле родом и достоинствами, он на примете не имел.

— Велем воротится — к Купале пришлю за невестой. — Вольга положил на стол сжатый кулак. — Вот мое слово, воеводо.

Глава 6

Гости разъехались, и Ладога опустела. Зимой в ней оставались почти только одни женщины: мужчины разошлись по лесам на промысел. Расходились каждый со своей «стаей» — зрелые мужчины отдельно, парни отдельно. У каждой «стаи» были в бескрайних лесах свои угодья, где стояли избушки, не обитаемые в остальное время года. Перед уходом на промысел каждая «стая» приносила жертвы Велесу, покровителю и хозяину лесных зверей и птиц, подателю удачной охоты. Велесу же полагалось посвятить первых добытых зверей каждой породы, и ближе к весне в Велешу приносили охапки шкур. Очень важна была охотничья удача, и в каждой «стае» чрезвычайно ценили людей, ею обладавших, особенно любимых лесным хозяином. Бывало, мужики и парни, ничем, кроме охотничьей удачи, не знаменитые, летом никем особо не замечались и не ценились. Но с приходом первозимья уважение к ним резко возрастало, и в охотничьих лесных братствах им доставалось место вожаков. Ибо, как любил говорить Селяня, счастливый и в море сыщет, а без счастья и по грибы не ходи.

Если «стая» получалась слишком велика, она делилась на «ветки» отдельных близких друг другу родов. Селянина ладожская «стая» распалась на шесть отдельных веток по десять-двенадцать человек: Святоборичи со своей родней, Братомеровичи, Любошичи, двоюродные братья Велемилы по матери, Творинеговичи, Путеничи и наконец Витонежичи под предводительством самого баяльника. Сюда вошли неженатые внуки старого Витонега от всех его троих сыновей, но и самих внуков набралось лишь трое: Селяня, Радобож и Витошка. К ним присоединились не такие родовитые молодые ловцы: Смолян, Терпень, Справень, Веденя, Будец и Бежан. Бежан был из бедных ладожских рыбаков: судя по виду, ему было давно уже за двадцать, но, не имея средств на женитьбу, он так и ходил в парнях и уже утратил надежду на перемены в судьбе. Будец, шустрый отрок чуть моложе Витошки, происходил из разоренного Вал-города и вырос в Ладоге, куда его мать бежала с тремя детьми — все они числились теперь в Домагостевой челяди. И еще Селяня, по горячей просьбе Велемилы, взял в свою «стаю» Стейна с пятью молодыми варягами: их звали Даг, Эльвир, Хьяльм, Торвид и Велейв. Она хотела, чтобы Стене и его людям помогли советом и присмотрели за ними в незнакомых лесах. Селяня согласился «поделиться удачей», но взял с варягов слово слушаться его во всем и не делать ни шагу без совета.

Еще бы не согласиться! Мало того, что они не знали угодий и могли бы просто пропасть в дремучих лесах чужой земли. Требовалось еще много всего, что ведомо только волхвам. Нужно было уметь не разгневать Велеса и понравиться ему; защититься от мести духов убитых зверей; знать множество правил и запретов, без соблюдения которых удачи не будет. Начать с того, что сама «стая» на время зимней охоты теряла звание людей и превращалась в «волков». В знак отказа от человеческого мира они, принося в жертву Велесу каравай хлеба и по капле своей крови — все это полагалось спрятать под корни вывороченной ели, — уложили туда же и свои родовые пояса, заменив их лыковыми. Селяня, как вожак стаи, знал множество разнообразных заговоров, привлекающих добычу и оберегающих от порчи. Для того же служили и священные травы. Трава под названием болотная былица оберегала охотника и оружие, белена — приносила удачу в добыче зайцев и тетеревов. Велес-трава, колючник, земляника, волотова голова, стрельник, рябина, троян-зелье применялись для изготовления настоев, которыми кропили охотников, собак и оружие, или же для окуривания дымом. Некий таинственный «добычливый» корень, зашитый в клочок шкуры, нужно было носить с собой, но этот корень имелся только у Селяни, остальные для тех же целей применяли высушенные сердце и печень первого добытого зверя.

Многое из этих вещей Стейну и его товарищам уже было знакомо: в Вестманланде охотники тоже знали много колдовских приемов, заклинаний и талисманов. Но здесь была другая земля, другие боги, и к духам здешних лесов полагалось обращаться на словенском или чудском языке. А знание приемов и заговоров передавалось, как драгоценнейшее наследие предков, от деда к внуку, и чужаков, даже позволив им участвовать в охоте, никто не спешил этим заговорам обучать.