Перст судьбы

После этого никто уже не сомневался, что медведь набросился на людей из Юрканне не просто так. Чудины вообще склонны считать медведя разумным зверем, не уступающим человеку. У них бытует множество поверий и преданий о том, как девушка жила в берлоге медведя и потом родила ребенка с медвежьими ушами или как пастух стал мужем медведицы и тоже имел от нее детей, — многие роды ведут свое происхождение от этих человеческо-медвежьих браков и прозываются Кондьяхне — Медведичи. Медведя же они считают хозяином леса, воплощением главного лесного духа. Они стараются не называть его настоящим именем, а только прозвищами: Кяпс — «лапа», Сюр-ос — «большелобый» и так далее. Рассказывая свою повесть, Пето говорил «мес-ижанд», то есть «хозяин леса». То, что медведь-убийца поселился в человеческом жилье, пусть и заброшенном, указывало на то, что он действует не случайно и руководит им чья-то злая воля.

Суксу-эмаг, мудрая и сведущая женщина, принялась за гаданье, чтобы разобраться в этом деле. Она разложила на столе крестом четыре предмета: глину и уголь напротив друг друга, а еще хлеб и соль тоже напротив, так что получился крест с концами по сторонам света. Потом взяла клубок особо спряденной нити из коровьей шерсти с воткнутой в него иголкой и стала раскачивать его над столом, держа за нитку.

— Пусть скажут мне глина и уголь, пусть скажут мне хлеб и соль! — приговаривала она. — Пусть скажут: наслан ли на нас злой мес-ижанд чьей-то злой волей? Глина и уголь скажут мне «да», хлеб и соль скажут мне «нет».

Затаив дыхание, все домочадцы следили за клубком, который качался от глины к углю и опять к глине. Ответ был «да»!

— Пусть скажут мне глина и уголь, пусть скажут мне хлеб и соль! — продолжала Суксу-эмаг. — Пусть скажут: знаем ли мы имя врага, что наслал на нас злого мес-ижанда? Хлеб и соль скажут мне «да», глина и уголь скажут мне «нет».

Клубок стал качаться в другом направлении, поперек стола, указывая на хлеб и соль. Имя врага было известно родичам покойного Кульво.

— Пусть скажут мне глина и уголь, пусть скажут мне хлеб и соль! — задала новый вопрос гадальщица. — Пусть скажут: бывал ли враг в нашем доме? Глина и уголь скажут мне «да», хлеб и соль скажут мне «нет».

Клубок указал на глину и уголь — враг здесь бывал.

— Спроси: это Тарвитта? — не выдержав, крикнул Пето, хотя знал, что мешать гаданию никак нельзя.

Мать гневно глянула на него, нахмурила брови и знаком велела молчать. Но ее нетерпеливый сын лишь сказал вслух то, о чем подумали все. Она задала вопрос, и хлеб и соль сказали ей: да, этот враг — Тарвитта!

Скорее, конечно, не он сам, а Хаттара, его дядя по матери, знатный нойд. Прежде чем пытаться убить медведя, следовало расправиться с колдуном, иначе три человека, из которых один раненый, а двое других — неопытные отроки, не одолеют «хозяина леса», движимого злым колдовством. Но род из Ротко был слишком могуч и многочислен. Люди из Юрканне могли ему противопоставить только одного мужчину, двоих парней, четырех девушек, одну молодую вдову и двух старых женщин. Суксу-эмаг предложила поискать помощи у ее родни, но Лохи-ижанд решил по-другому.

— Мы должны найти более весомую помощь, чем могут нам предложить тягелажет,[22] — сказал он. — Мы попросим помощи у «волков»-охотников из Альдоги. Их много, это сильные парни, а главное, они имеют надежную защиту от своих богов и не подвластны колдовству наших нойдов. Их оружие обладает особой силой, и колдовство Хаттары на них не подействует.

Среди чуди мало где ковали свое железо, а если и ковали, то изделия значительно уступали по качеству словенским. Поэтому чудины издавна возили в Ладогу меха, чтобы обменять их на копья, наконечники стрел, топоры, серпы и ножи.

— И вот я здесь, — завершил свой длинный рассказ Пето. — Если вы одолеете мес-ижанда, то вам достанется его мясо, шкура и великая слава на всей Сясийоки. Мы даже можем добавить мехов… но мало, потому что отца и Сампи больше нет, в эту зиму мы почти ничего не добыли, а нам ведь теперь надо как-то раздобыть корову и собак. Но если вы назначите свою цену, мы сможем расплатиться в следующие года. А иначе останется бежать из Юрканне и просить приюта у родичей матери… Если мес-ижанд не прикончит нас по пути всех до одного.

— Что скажете, братия? — Селяня обвел глазами своих «волков», когда передал им по-словенски рассказ Пето и его просьбу.

— А что, я пошел бы! — тут же откликнулся Радобож, а Справень и Терпень дружно закивали. — Нас пятнадцать рыл — неужели одного «дедушку» не завалим?

— Кто ж мы после этого — не «волки», а выдры мокрые! — поддержал его Смолян.

— Вы как? — Селяня посмотрел на Стейна, который обычно отвечал за всех шестерых варягов.

— Мы скажем, что это великий подвиг — убить оборотня-людоеда, и нам будет большая честь, если мы это сделаем! — без раздумий ответил тот. Он рассказал Велемиле множество таких баек — так неужели упустит случай поучаствовать в чем-то подобном? — И ждет нас несмываемый позор, если мы струсим и уклонимся от этого дела!