Перпендикулярный мир

Он терпела, и не издала ни звука. Стояла перед раковиной белой козочкой, и даже не заблеяла. Так, кажется…

— Он пригласил меня в путешествие, — наконец, сказала Гера, когда вся краска исчезла, и она выпрямилась. — Обещал много золота, деньги и драгоценности. Если я сделаюсь его половиной… Совершенно официально предложил осчастливить, — стать его женой… Я — размышляю.

— Поздравляю, — сказал я. — Не забудь пригласить на свадьбу.

— Завтра вечером выходит какой-то конвой, через Александров и дальше… Непонятно только, почему вечером. Я что-то не помню, чтобы конвои отправлялись по вечерам. Но, говорит, — человек пятьдесят, на двух машинах. Если не обманывает… Он говорит, в сторону Волги, на триста километров. Это как раз вам по-дороге. Почти автостоп.

7.

Весь день я играл на свирели… Вернее, когда подходили гости, я включал незаметно фонограмму, и подносил к губам свирель.

Гера, в своем дурацком платье, но без малейших признаков грима на лице, сидела у меня в ногах, и, при звуках музыки, начинала поедать меня влюбленными глазами. Но при этом хитро подмигивала.

Козочки, все беленькие, и тоже, наверное, отмытые, — уже к третьему разу от фонограммы шарахаться перестали, и паслись, как ни в чем не бывало…

Все сценки располагались на огромной поляне, и каждой был выделен свой участок, рядом с лесом.

Так что гости ходили по кругу, как в музее, а с центра поляны к ним бегали официанты в белых смокингах, с подносами.

Перепадало и нам… Закуски и выпивки было навалом.

Как ни странно, в этой пасторальной атмосфере нам не было скучно, — потому что гости смотрели на нас, а мы — на них.

Мы расположились в тени, солнце нас не допекало. Это гости вынуждены были в своих парадных костюмах мучаться на жаре, доставать накрахмаленные платочки и с усилием вытирать ими пот со своих шей. Мы же, — отдыхали.

Избранные на праздник юбиляром — передвигались семьями. Как правило. Муж, жена и дети… По одной семье, или сразу их было несколько.

Или группка из гостей напоминала делегацию. Тогда в ней было много мужчин, и лишь несколько женщин. Как правило, молодых и красивых.

Так они, по очереди, подходили, останавливались, слушали музыку и смотрели на нас.

Что на меня, что на козочек, — одинаково…

— Я столько начальников никогда в жизни не видела, — говорила мне Гера.

Что их всех объединяло, — это совершенное отсутствие веселья.

Они все: мужчины, и разодетые женщины, и дети, наряженные под взрослых, в маленькие идеальные костюмчики с бабочками для мальчиков, и в шелковые с рюшечками богатые платьица, для девочек, — рассматривали нас с самыми серьезными выражениями на лицах, как будто у них состоялась встреча с высоким искусством, для осмысления которого необходима вся серьезность, которая у них только есть в наличии.

Конечно же, были реплики и отдельные высказывания. Но все такие же серьезные, как постные выражения их лиц.

— Как гармонично вписывается эта картина в окружающий ландшафт, — с придыханием говорила какая-нибудь дама…

— Замечательно…

— Сколько фантазии и выдумки…

— Какой идеальный вкус…

— Как правильно показана история нашего народа…

Но нужно отдать должное, — запакованные мужики, переводя взгляд с козочек на меня, а потом на Геру, дольше задерживали взгляд на ней.

— Как у вас это только получается, уму непостижимо, — говорила мне Гера, когда очередная группа гостей удалялась.

— Что получается?

— Раздевать взглядом, вот что!..

— Ты меня имеешь в виду?

— Вы, дядя Миша, еще бы ничего, вас я бы стерпела, — а то эти козлы!.. Какая-то природа у вас кобелиная, честное слово.

Я смотрел на нее удивленно.

— Я ничего не заметил. Насчет раздевания.

— Вы вообще, дядя Миша, ничего не замечаете. Слепой какой-то. Даже зло берет.

Визажист должен был зайти за Герой, когда у гостей начнется торжественный ужин.

Наши вещи, — мой рюкзак, под завязку набитый пионерлагескими продуктами, и сумка Геры, — лежали за ближайшими кустами. День давно перевалил за свою вторую половину, и торжественный, где-то там ужин, вот-вот должен был начаться.

— Не обманет? — интересовался я.

— Да вы что! — ахала Гера. — Вы что, дядя Миша, мужиков не знаете?.. Явится, как миленький, да еще раньше времени. Куда он денется.

— Не обидится, что ты не одна в путешествие отправляешься?

— Это его проблемы, не мои…

— Со свадьбой ты его тоже кинула?

— Да вы что! — ахнула Гера. — Вы что такое про меня подумали?!. Что я замуж собралась?!. Я — еще маленькая! Замуж на кого-нибудь выходить!.. Я еще нагуляться не успела… Ну вы, дядя Миша, даете!

Я пошарил в красной пачке, вытянул сигарету и закурил. Что-то, ни с того, ни с сего, мне захотелось.

Закурил и сказал:

— Ну-ка, посмотри на меня своими честными глазами.

Гера повернулась ко мне и уставилась на меня, словно бы мы начали играть с ней в гляделки, не моргая.

— Теперь скажи что-нибудь… Хорошо обманывать других или нет?

— У вас кто-то есть… У вас, правда, дядя Миша, кто-то есть, какая-нибудь девушка? Которую вы любите?

Я так и знал… Давно нужно было об этом сказать. Не понимаю, почему я этого не сделал раньше. Медлил, медлил и медлил…

— Правда.