Перлюстрация. Перехват информации

Если этого было недостаточно, лакей приносил ключи от письменного стола или сейфа (или сам снимал с них отпечаток из воска и заказывал дубликаты), а ночью впускал в канцелярию «лиц, которые брали всё, что нужно». В МИД называли этого лакея не «выездным», а «выносным».

К этому времени произошли изменения в официальном статусе сотрудников ЧК. До 1829 года их должности были скрыты под различными официальными наименованиями. Например, в Санкт-Петербургском почтамте, где в закрытых бумагах упоминалась секретная экспедиция, некоторые ее труженики официально числились «цензорами Государственной коллегии иностранных дел», другие — «чиновниками, находящимися при особых должностях».

При этом их руководителями считались почт-директора соответствующих почтамтов, а также главноуправляющий Почтовым департаментом. Последний официально никакого отношения к этим делам не имел, что создавало немало затруднений при письменных сношениях.

22 апреля 1828 года был принят новый Цензурный устав, согласно которому «Иностранные периодические сочинения всякого содержания, привозимые из-за границы по почте…подлежат рассмотрению Отдельной цензуры, учрежденной при Почтовом ведомстве». Одновременно предполагались изменения в управлении почтами, в частности объединение в одном лице должностей директора Почтового департамента и санкт-петербургского почт-директора.

Все это стало основанием для секретного доклада князя А.Н. Голицына летом 1829 года Николаю I «Об устройстве Секретной части». В нем предлагалось непосредственное руководство перлюстрацией возложить на директора Почтового департамента, а «чиновников, по секретной части употребляемых», распределить под другими наименованиями гласных должностей: цензоров, переводчиков или служащих в экспедиции «рестовых» (отправляемых до востребования) писем.

В Петербургском почтамте число цензоров увеличивалось с 5 до 8-ми, вводилась должность переводчика, а число сотрудников экспедиции рестовых писем возрастало с 3-х до 8-ми. В Московском почтамте учреждались должности 4-х цензоров, 1-го переводчика и добавлялись 3 человека в экспедицию писем до востребования.

В Виленской губернской почтовой конторе, создаваемой вместо Литовского почтамта, планировалось иметь 3-х цензоров и 1-го переводчика. Их руководителем должен был быть почтмейстер. Сибирский почтамт заменялся Тобольской губернской почтовой конторой, а 4-х чиновников, занимавшихся перлюстрацией, намечалось ввести «в штат гласных… чиновников» под «надзором почтмейстера».

Одновременно предлагалось «всем чиновникам, употребляемым по секретной части, производить жалованье из положенных по оной сумм, сверх того, какое по гласным своим должностям или местам будут иметь открыто». На все эти предложения последовало высочайшее соизволение, данное «на Елагином острову 11 августа 1829 г.».

Таким образом, всего теперь «чиновников, по секретной части употребляемых» насчитывалось 33 человека, из них 17 — в Санкт-Петербурге. Кроме того, в Иркутске, Томске и Радзивилове перлюстрация была поручена почтмейстерам с прикомандированием в помощь к ним опытных чиновников. В Тифлисе перлюстрацией ведал полевой почтмейстер Отдельного Кавказского корпуса И.Ф. Васильковский.

В 1830 году Почтовый департамент стал самостоятельной структурой на правах министерства. Положение об устройстве почтовой части, утвержденное императором 22 октября того же года, разрешало почтовым служащим «при подозрении о недозволенном вложении в письмо денег или вещей требовать от посылателя вскрыть его».

Если подозрение подтверждалось, должна была следовать конфискация этих денег и вещей при передаче одной четвертой части недозволенного вложения открывателю и трех четвертых частей — в казну. Также предусматривалось, что не полученные в срок письма до востребования через месяц вскрываются для обнаружения адреса отправителя.

По штатному расписанию, утвержденному 22 октября 1830 года, численность чиновников почтовой цензуры составляла 18 человек, в том числе в Санкт-Петербургском почтамте — 9, в Московском — 5 и в Виленской почтовой конторе — 4. Но в экспедициях рестовых (заказных) писем были «спрятаны» 8 чиновников в Петербурге, 3 — в Москве и 4-в Тобольске.

Поэтому на деле штат цензуры иностранных газет и журналов вырос с 33 человек в 1830 году до 51 в 1882 году. К концу 1916 года штат составлял 46 человек, в том числе в Варшаве

— 8 (после оставления города в июле 1915 года сотрудники были распределены по другим пунктам), в Киеве — 3, Москве — 9, Одессе — 6, Санкт-Петербурге — 15, Тифлисе — 2, Харькове

— 2 человека.

Новый толчок к расширению службы перлюстрации дали восстание в Польше 1830-31 годов и положение на Кавказе, который также стал местом ссылки для многих «неблагонадежных». Рост перлюстрации шел по 2-м направлениям. Во-первых, увеличение объема просматриваемой корреспонденции.