— Марк рассказывал о твоих коллажах! Он говорил, что они весьма замысловатые. Замысловатые? Я сказала — «замысловатые»? Они просто прекрасны. Робот потрясающий! Я в него просто влюбилась! И эти вопросы о числах! И квадрат шесть на шесть! Ты же наверняка разбираешься в нумерологии. Нет?
— Это не все панно. Не знаю, куда подевались остальные.
— Но ведь отбор — это тоже часть процесса.
— Вообще-то, выбирал мой куратор. Шесть — хорошее число? А тридцать шесть?
— Идеальное! Только взгляни на квадраты внутри квадратов! Каждый будто история внутри истории, да?
— Вышло бы более впечатляюще, если бы я сама понимала, что делаю.
— Ничего подобного. Ты опиралась на интуицию. Хорошо натренированную интуицию!
— И на везение, особенно когда рыскала по ближайшей комиссионке…
Несмотря на все попытки объяснить, что я никакая не язычница и даже толком не художница, Марк и Мари слушали так, будто я говорила нечто совершенно осмысленное, будто я прекрасно представляю, что именно происходит на моих панно. Они настояли, чтобы я пошла с ними в немецкую пекарню и они познакомили меня с «Захером». Мне начало казаться, что они хотят узнать меня поближе, пусть даже и заблуждаются насчет моих талантов.
Еще они пригласили меня к себе на летнее барбекю в ближайшую субботу, сказав, что обычно к ним приходят все соседи. Мероприятие называлось каким-то незнакомым словом — немецким, что ли, — я забеспокоилась, должна ли принести с собой какую-то еду или напитки, потому просто спросила, что взять с собой. «Ничего не нужно, — ответили они. — Главное, себя возьми». Я покраснела.
Я не особо верила, что могу украсить хоть какую-то компанию, особенно если явлюсь с пустыми руками, так что все субботнее утро пекла шоколадный чизкейк, подбадривая себя с помощью белого вина из бара Эдварда, и утюжила платье, купленное в комиссионном. Оно было на два размера мне велико, и у меня все не доходили руки его укоротить и перешить во что-то более пристойное, хотя очень хотелось.
Марк и Мари жили в большом доме тридцатых годов постройки возле парка, где Джо в свое время любил запускать игрушечные кораблики, а я вечно плутала, так что по пути с автостанции я в одной руке несла тарелку с чизкейком, накрытым фольгой, а в другой — путеводитель по Бирмингему. Мне было немного неуютно в платье, которое болталось вокруг талии, и вообще мой бледный вид не вполне соответствовал жаркому дню и торту в руке. Зря я не надела привычные джинсы с футболкой. Едва я оказалась в парке, как тут же заблудилась; не помогла даже карта, хотя я уселась на скамейку, поставила торт и тщательно изучила план местности.
Так что я сидела, крутила в руках путеводитель и пыталась хотя бы определить, в каком направлении смотреть. Вдруг рядом остановился парень с великом:
— Марианна? Ты-то что здесь делаешь? Ты в церковь, что ли?
Я узнала его: он тоже учился в школе искусств и принадлежал к особому типу невозможно классных парней с идеальной кожей, которые постоянно носили черное. Их всех звали то ли Бен, то ли Дэн — в общем, как-то кратко. Кажется, это был один из Бенов. У него даже велосипед был выкрашен бликующей черной краской. Видимо, он из-за моего платья решил, что я направляюсь в церковь. Короче, я явно выбрала не то, что нужно. Ситуацию не спасало даже то, что под платьем у меня был лонгслив, скрывающий шрамы на руках, а древние пуговицы на груди постоянно выскакивали из своих не менее древних петель.
— Меня пригласили на летнее барбекю. Только вот я опаздываю. Заблудилась.
Я сказала ему, какая улица мне нужна, и он буквально согнулся пополам в приступе хохота.
— Не летнее, а в честь летнего
Я взяла чизкейк, путеводитель и направилась за своим провожатым. Остановиться и застегнуть пуговицы я не успевала — очень уж быстро он шел. Время от времени он оборачивался и снова хохотал.
— Нет, слушай, ты же отлично впишешься. Это что у тебя? Чечевичный пирог? Огонь. Я Дэну расскажу. Надеюсь, пирожок органический и без сахара. Ты точно хочешь туда идти?
Он остановился возле разросшегося сада у дома, фасадное окно которого было увешано целой гирляндой кристаллов — как и было обещано.
— Спасибо за инструкцию. Ну, за то, что проводил.
— Не говори потом, что я не предупреждал. И постарайся уйти до девяти, пока все не начнут раздеваться. — Он взобрался на велосипед одним плавным движением и изящно свернул за угол. Я даже представила, что он едет и хихикает себе под нос, хотя с такого расстояния все равно бы не услышала.