Переведи меня через Майдан...

На ближайшие сутки Станислав Григорьевич распределил роли следующим образом. «Грач» и «Немой» постоянно находятся на Майдане, сообщая по мобильной связи о передвижениях «немца». Медведев, в одном из такси, с хозяином автопарка он сейчас ехал договариваться с «Немым», ожидает в районе Михайловской площади: наиболее лучшая автомобильная развязка в данном районе и в данной ситуации. Как только «немец» покидает Майдан, полковник берёт его под наблюдение. Синчук, на своей машине, пристраивается к слежению несколько позже, на конечном этапе. Для того, чтобы не дать «немцу» вернуться на Хрещатик. Как он собирался это сделать, Станислав Григорьевич мог только догадываться. Но, дать приказ выполнить вероятную ликвидацию «немца» кому-то другому подполковник не мог. Правильно сказал старик: это его земля, ему и карты в руки. Теперь, главное не ошибиться. Никому. Ни «Немому», на которого ложилась, наверное, самая главная часть работы. Ни «Грачу», который должен будет провести «немца» по Майдану. Ни Медведеву, которому придётся работать с таксистами, людьми в такой ситуации никогда ранее не бывавшими. Да и самому нельзя ни в коем случае «проколоться». Генералу Синчук приказал оставаться на месте, как координатору всех действий. Перед уходом Станислав Григорьевич порылся в портфеле и достал с полтора десятка стартовых пакетов для мобильных телефонов. Раздал каждому по несколько штук. На пакетах стояли пометки, сделанные рукой подполковника.

— Менять карточки в телефоне через каждые три часа. Конечно, желательно поменять и сами телефоны, но тут уж…

У «Немого», как говорят в народе, при последних словах Синчука, челюсть отвисла.

— Нас что, прослушивают?

— И, причём, постоянно. — «Грач» достал ручку и, взяв пакет из рук киевлянина, дописал в нём ещё один ряд цифр. — На этом номере я буду с восьми до десяти.

— Не может быть. — «Немой» никак не мог прийти в себя. — Но ведь это миллионы людей?

— Перестань удивляться. — «Грач» тронул Синчука за рукав костюма, мол, нужно выйти, поговорить. — И в Европе, и в Америке слушают. Только никто об этом не подозревает.

На улице «Грач», бросив взгляд на пустую привокзальную площадь, тихо произнёс:

— Кто-то из «ваших» работает на Запад. Причём, конкретно работает.

— Нашёл чем удивить. После того, как над нами поставили Тимощука, то, по-моему, у нас только дурак не сотрудничает с их бизнесменами. Впрочем, как и у вас.

— Согласен. Но он, судя по всему, сотрудничает не только с бизнесом, но и с разведкой. А это, как ты сам понимаешь, Станислав Григорьевич, две большие разницы. Не спорю, и то и другое всегда шли рядом. Но одно дело «скачивать информацию» по инвестиционному рынку, и другое дело продавать данные, связанные с обороной и безопасностью страны.

— Есть доказательства?

— Да. — «Грач» вынул из кармана кассету от диктофона, — Здесь запись одного разговора. Беседа никакой информации не несёт. Но в ней имеется любопытный момент. Человек, разговаривающий с русским, использовал информацию, которая не проходила ни в одном информационном сообщении. Её озвучили только по телефону. Здесь, на Майдане. Ошибочно. Но, благодаря вашей службе «прослушки», она попала «за бугор». Можешь сам убедиться.

Синчук засунул кассету в карман, и произнёс:

— Послушаю. Только, на хрена мне твоя информация? В скором времени, как «банкир» займёт кабинет на Банковой, нам «забугорье» станет ближе вас.

— Ну, это ещё бабушка надвое сказала. А вот для твоей собственной защиты кое-что может и пригодится. Особенно, в ближайшие дни. Где гарантия, что ваш человек и не есть тот самый «заказчик»? Как говорится, лучше быть во всеоружии, чем разбивать рисовые чашки.

— Причём здесь чашки?

«Грач» подмигнул собеседнику:

— Когда китайца лишают работы, и ему становится нечем кормить семью, он разбивает рисовую чашку. И умирает от голода.

Синчук усмехнулся и посмотрел на часы: пора идти.

— Спасибо за предупреждение, «Грач». Только рис я не люблю. У меня от него запор.

В машине подполковник вставил кассету в диктофон и прослушал её. Ту часть разговора, о которой говорил «Грач», он отметил сразу. И первая мысль, кто мог передать запись, пришла сама собой: капитан Князев.

* * *

01. 44, по Киевскому времени

Владимир Николаевич скинул с плеч пальто, бросил его на тумбочку под вешалкой, с трудом стянул с опухших ног туфли, и прошёл в столовую, в которой горел свет.

Лариса Анатольевна, жена премьера, не спала. Ждала возвращения мужа. Одна: прислуга отдыхала.

— Почему не спишь? — Яценко подошёл к газовой плите, поднял крышку со сковородки. Так, для проформы. Есть не хотелось. Вечером с Пупко и Резниченко заскочили в грузинский ресторан. Перекусили, за триста баксов. Теперь от супа — харчо в желудке творилось Бог весть что. Проклятая изжога.

Лариса Анатольевна положила на стол, поверх газеты, очки, и, не глядя на мужа, произнесла:

— Напрасно мы с тобой сюда приехали, Володя.