Переведи меня через Майдан...

Часто, слишком часто, в последнее время, премьеру стали напоминать его прошлое. Да, он не служил в армии. Хотя просился. Сам ходил в военкомат, писал заявление, но ответ получал один, неизменный: судимые не имеют права на священный долг советского гражданина — Родину защищать. Это потом, позже, когда ему исполнится тридцать, и у него будет подрастать сын, в армию начнут «забривать» всех подряд. А тогда, в конце шестидесятых, уход в армию являлся единственным выходом расстаться с безденежьем, со своими пьяными дружками, и с тем беспросветным будущим, которое обещала жизнь предыдущих поколений шахтёров. И если бы не Люся, кто знает, как бы сложилась судьба.

Яценко дал себе некоторое время успокоиться. Не тебе, — усмехнулся премьер, — половинчатый тёзка, меня осуждать. Если уж на то пошло, то и мы можем поместить рядом бигборд с фотографией «прогоревшего» банка и надписью: «Пока одни жируют, другие подыхают с голоду!». А что, может так и сделать?

Нервная улыбка скользнула по каменному лицу премьера. Спустя несколько минут, машина стартанула с места и устремилась в сторону села Чапаевка, которое находилось на пути в Конче — Заспу, вотчину президента Украины.

* * *

13.00, по Киевскому времени

Велер сидел на заднем сиденье посольского авто, и, раскрыв дипломат, рассматривал последние документы. Итак, в ближайшее время ему следует провести несколько встреч с украинскими политиками и бизнесменами разного уровня. Официальная версия встреч: разработка информационного поля для западных средств массовой информации.

Основная цель приезда эксперта заключалась в другом. Шлоссер поручил Велеру провести контроль на месте. Пока, всё шло так, как было спланировано. Однако, после экстренного заседания Верховной Рады, в Мюнхен поступило сообщение о том, что «Апостол» в любой момент может стать неуправляемым. Такого прокола Шлоссер допустить не мог. Козаченко должен, нет, просто обязан был стать президентом. К тому же, депутат Бундестага собирался сам, лично в скором времени посетить Киев. А потому, для него следовало провести зондаж.

Велер откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Если всё пройдёт так, как он спланировал, а именно так оно и должно пройти, то через три месяца можно будет приобрести двухэтажный дом в пригороде Аугсбурга, который эксперт присмотрел себе ещё полгода назад.

* * *

13.12, по Киевскому времени

«Немец» присел на деревянный поддон, которыми в избытке снабжали палаточный городок на Хрещатике супермаркеты Киева. Для обогрева, и приготовления горячей пищи. Игорь Юрьевич развернул пакет, достал нехитрую снедь: колбасу, хлеб, плавленый сырок.

— Чай будешь? — раздался голос за спиной. «Немец» обернулся. Перед ним стоял совершенно незнакомый мужик, в ватнике, валенках и меховой шапке на голове. Густая щетина скрывала скулы и часть щёк незнакомца. Тот, видимо, приглядевшись, смутился. — Простите. Обознался.

— Ну, и что? — Игорь Юрьевич кивнул на еду. — От чая не откажусь, а вы присоединяйтесь, как говорил Владимир Ильич, к нашему шалашу.

Бородача долго уговаривать не пришлось. После утоления первого голода, язык у соседа по трапезе развязался сам собой.

— Сидим здесь с самого начала. Жена звонила. Требует, чтобы возвращался.

— С двадцать первого? — поинтересовался «немец».

— Если бы! Недели три в Киеве кукуем. Харч закупали, палатки у вояк. «Часовщикам» поручили, блин, купить оборудование. Так они все туристические магазины отбомбили. Одна двухместная палатка двести баксов! Можешь себе такое представить? А я за сто купил десятиместную. Да, не шик, брезент, совдепия. Так ведь проверена армией! Мной, можно сказать. Ни ветер не продует, ни дождь не намочит. Во внутрь «буржуйку» поставить можно. Классика!

Игорь Юрьевич согласно кивнул головой. Что верно, то верно. Сейчас на Хрещатике с туристическим оборудованием можно было только ноги протянуть.

— А они мне выговор! — продолжал свою мысль бородатый.

— Кто они? «Часовщики», что ли?

— Нет. — отмахнулся собеседник. — Тем бы я ответил. Борисович с Тарасюком. — бородач расстроено хлопнул себя ладонью по колену. — Да и Тарасюк мне никто. Всю жизнь прожил в Штатах, жизнь нашу только по книжкам да Интернету знает. А вот за Литовченко обидно. Я ведь с ним два года, что говорится, рука об руку. И тут такое.

— А что ему не понравилось?

— Эстетичный вид, видите ли, не соответствует сложившейся обстановке. Смотрится, понимаешь, убого. Мол, по телевизору показывать стыдно.

— Ничего. — протянул «немец». — Через день — два он сам тебе благодарен будет за это, — Игорь Юрьевич кивнул головой в сторону городка, — убожество. В наши задачи что входит? Сохранить здоровье людей. Иначе, всему делу крышка. Верно? Верно. Так что успокойся. Борисович сам тебе ещё грамоту выпишет. Или пропишет!

С последней фразой «немец» громко рассмеялся. Бородатый его поддержал:

— Вижу, и ты близко знаком с Борисовичем. Он ведь и верно, сначала пропишет по первое число, а только после разбираться станет, что к чему.

Игорь Юрьевич отрезал новому товарищу второй большой кусок колбасы и ломоть серого, ржаного хлеба.