— Конституция… — на лице Льва Николаевича промелькнула мелковатая улыбка, наполненная сарказмом. — Да кому нужна ваша Конституция? Плевать все на неё хотели. И ваши, и наши.
— Но не враг же президент сам себе? И потом, мы в его окружении…
— А про вас вообще речь не идёт. Пока. — Луговой задержал дыхание. — Твой зять личность непредсказуемая. А потому, следи за ним. И, чуть — что, немедленно сообщай, если заметишь выкрутасы с его стороны. Знаю я вашего Данилку. И на право, и на лево задом крутит. Всё определиться не может, кто ему слаще постелить. Только теперь вертеться поздно. Всё, время его вышло. А твоё только начинается. Так что, следи.
«Украину посетил видный российский политолог Лев Луговой. На вопрос нашего корреспондента, кто, по его мнению, станет основным претендентом на пост главы государства, он ответил, что его основная задача заключена не в том, чтобы определять кандидатов на пост президента, а в том, чтобы упрочить контакты Украины и России. В любом случае, сказал Л. Луговой, кто бы не пришёл к власти, российская общественность обязана принять его, как главу дружественной державы.
Политическое обозрение «Новости», N 9, 200… год».
«Х — 23.
На днях Л.Л. встретился с Л.П. (комментировать не буду, запись беседы прилагается). Необходимо достаточное финансирование для дальнейшей деятельности. Отчёт о потраченных суммах будет изложен в следующем донесении.
Шон».
— Совещание объявляю закрытым. Все свободны, кроме Игоря Николаевича.
Министр транспорта остался сидеть в своём кресле. Если САМ приказал остаться с ним наедине, разговор предстоит более чем конфиденциальный.
— Садись ближе. — премьер-министр кивнул на кресло, — Как решается мой вопрос с транспортом на двадцать восьмое?
— По мере возможного. Делаю, всё, что в моих силах.
— А ты постарайся сделать и то, что не в твоих силах. Сверх возможного. Мне нужны поезда и автобусы. Введи дополнительные рейсы. Тебя научить, как делать подобные вещи?
Яценко говорил так, будто забивал гвозди в твёрдое дерево.
— А ты у нас специалист и по этим делам? — Игорь Николаевич принялся рассматривать ногти на пальцах. У собеседника тут же появлялось ощущение, будто тот переключился на другую волну, ничего не слышит, углубившись в какие-то свои, одному ему известные вещи. Такая манера поведения министра просто бесила премьера, но приходилось сдерживаться. Министр транспорта фигурой в украинском политикуме был видной и влиятельной. Многие вопросы он решал напрямую через президента, минуя кабинет министров. Что сильно раздражало премьера.
— Так я могу на тебя рассчитывать?
— А что ещё остаётся? — Игорь Николаевич тяжело вздохнул. — Впрочем, будут препятствия. Сезоны отпусков закончились. Люди могут неправильно понять. — задумчиво произнёс министр.
— Это не твоя забота, как они там что поймут. Твоя задача доставить людей во Львов, в Ивано — Франковск, в Черновцы. Всё остальное — мои проблемы.
— Добро.
— Второе. Подыщи себе достойную замену. Что уставился? Когда победим, возьму к себе премьером. Мне на этом посту понадобится свой человек. А здесь, — Яценко постучал пальцем по столу, — должен остаться твой человечек.
Игорь Николаевич удовлетворённо прокашлялся:
— Есть у меня на примете несколько кандидатур.
— Вот и замечательно. Только несколько — многовато. Выбери одного. И последнее. Одесскую трассу, кровь из носу, ты должен закончить к десятому октября.
— Побойся бога, Владимир Николаевич. — министр транспорта даже привстал. — Ты же знаешь, часть «бабла» ушла на сторону. И солидная часть. Не успею свести концы с концами.
— Постарайся. Так сказать, извернись. Когда моё нынешнее место займёшь, тебе и не так придётся вертеться. Всё, свободен.
Когда министр покинул кабинет, Яценко поднялся с кресла, прошёл в комнату отдыха, открыл дверцу холодильника, достал запотевшую бутылку «Nemiroff» и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Всё-таки министр транспорта редкая скотина.
Михаил сбросил халат, и принялся искать в сумке трусы и футболку. Рогов откупорил бутылку пива и, повернувшись в сторону Дмитриева, произнёс:
— Теперь я не удивляюсь, что от него ушла жена.
— Почему? — оператор только что высушил остатки своих редких волос феном, и потому напоминал взъерошенного петуха.