Перевал

Зуракан несколько раз стукнула ногой о землю. Волк не сдвинулся с места, лёг на брюхо, как бы изготовившись к прыжку. От резких движений у Зуракан закружилась голова, потемнело в глазах, по телу побежали мурашки. Она остановилась, покачиваясь. «О глупая моя голова, что я делаю? В животе у меня пусто, во рту пересохло. Чем куражиться зря да тратить силы, лучше соберу-ка джоргемиша и поем. Чтоб одним ударом свалить любого, кто первым осмелится напасть на меня».

Держа одной рукой палку, которую поставила чуть подальше от себя, другой она набрала горсточку джоргемиша. Провеяв на ладони мелкие блестящие, как просо, зерна, она закинула их в рот и быстро-быстро стала жевать.

Джоргемиш — от него чуть отдавало вкусом молока — показался прекрасной едой. Зуракан на короткое мгновение даже как-то забыла про волков. «Через эту пищу родные горы дают мне необходимую силу. Собирай скорее, набирай их полон рот… Если только жадные хищники одолеют тебя, они распорют тебе живот, разорвут твое тело в клочья! Копи силы, подкрепись, чтоб отбиваться! Ты человек! Человек! Ты не должна стать добычей хищников!»

Смерть и надежда вечно борются меж собой: первая пугает, стращает человека, вторая подбадривает его, будит в нем честь и гордость. Разбуженная человеческая гордость Зуракан сейчас тормошила ее. Перекидывая свою палку из руки в другую, она собирала джоргемиш.

Второпях Зуракан не замечала щавельника. Щавель! Настоящий щавель на зеленой поляне посреди девяти перевалов и припахивает кумысом! Зуракан даже приободрилась, словно выпила большую чашу терпкого кумыса. «О, теперь меня и медведь не одолеет. Буду биться до последней капельки!..»

И она опустилась на землю. Положив палку рядом с собой, она выбирает спасительную траву с тоненьким стебельком, узенькими листочками и розоватыми сережками, целыми пучками запихивает в рот и жует с хрустом, то и дело оглядываясь по сторонам. «Вот это еда, настоящая… Теперь я наберусь силы…»

Волчья семейка сидела, повизгивая время от времени, чуть поодаль, не решаясь вцепиться в нее клыками, но и не уходя, напоминая собой пастушьих дворняг, стерегущих стадо. Но вот волчица, словно все это слишком затянулось и надоело ей, подняла морду к небу и, провыв некоторое время, поплелась за шагнувшим куда-то волчонком. «Ну, чем, собственно, они отличаются от собак? Разве человек обречен стать добычей собак?»

Где-то поблизости что-то зашуршало. Схватив палку, Зуракан вскочила. Нет! Оказывается, ни на миг она не забывала, что опасность рядом. Матерый волк хотел было украдкой подползти к ней по высокой траве. Он уже изготовился прыгнуть да вцепиться в нее, как женщина опрометью метнулась навстречу.

Волк не испугался, не побежал назад. Он угрожающе зарычал. Сделал шаг вперед, клацая зубами.

Зуракан высоко замахнулась палкой и сделала еще шаг.

«Ну, зверь клыкастый! Нападай, вцепись зубами… О боже, не дай промахнуться. О несчастный мой Текебай. Прискакал бы сейчас на быстроногом жеребце… Бросился бы на волков или замялся бы, заплакал бы по своей привычке?.. Горемыка мой, горемыка! Ты заплакал бы, конечно…»

Не успела подумать, как раздался шорох и слева от нее. Подходит и второй, наверное. Но Зуракан не спускала глаз с самца. Смотрела на него неотрывно, словно хотела заворожить взглядом. Боялась, что, если оторвет от него взгляд, волк немедля набросится. «У человека глаза неотразимы, грозны. Говорят, дракон и тот потупит глаза перед человеком. Нет, не осмелится этот наброситься на меня спереди… А вдруг бросится тот, что сзади?..»

Оттуда подкрадывались волчица и волчонок. Может, есть еще другие? Эх, были б у Зуракан сзади глаза! Не одолели бы волки ее тогда! Хоть и смотрели ее глаза вперед, но уши были навострены во все стороны. Зверь, показалось ей, подкрадывающийся сзади, подошел очень близко, уже готов прыгнуть. Она чувствовала это, ощущала всем своим существом. «Да, волчица подошла близко, совсем близко. Осталось, может быть, десять шагов… Нет, семь… пять… не-ет… вот прыгнет сейчас!»

В этот миг Зуракан, выпрямившись во весь рост и широко расставив ноги, неуловимо быстро обернулась и взмахнула палкой. «Боже мой! Ты, видно, сжалился над своей рабыней… Я не промахнулась…»

Волчица громко взвизгнула и, ударившись о землю, покатилась. Но Зуракан сделала неверный замах, когда на нее прыгнул, вытянувшись во весь рост, самец, который следил за ней, не отрывая глаз. Сама ли того хотела или случайно получилось так, — левая ее рука с крепко сжатым кулаком оказалась в пасти хищника. Хищник попятился и сел на задние лапы с помутневшими глазами, и в это время правая рука Зуракан впилась в горло сивогривого. Он терял силы…

Зуракан стала в позе храброго богатыря, сразившего насмерть своего врага, рослая, высокогрудая, в разорванной одежде и со взлохмаченными волосами, не обращая внимания на то, что из раненной клыками хищника левой руки течет кровь, что эту руку пронизывает ноющая, щемящая боль. Вдруг она дико захохотала.

— А-а-ха! Ха! Ха-а! Ну что, кто победил, я или ты, хищник? Кто сдох, ты или я? Ах-ха! Ха-а-ха!