Перевалъ

Остановившись около замерших в пулеметном гнезде часовых, Алексей Петрович приложил к глазам бинокль. Далеко впереди по дороге в направлении блокпоста действительно неторопливо двигалась группа людей. Все они были одеты в черные балахоны, скрывающие тела с головы до пят, но густые седые бороды и отсутствие оружия обеждало в том, что группа не имеет отношения к боевикам.

— Как-то уж открыто идут, — тихо сказал Аракчеев.

— Верно, открыто, — согласился Ермолов. — Подождем-посмотрим чего хотят.

Когда до КПП оставалось три-четверти километра, «гости» остановились. Несколько минут они суетились на месте, опуская на землю какую-то тяжелую ношу. Потом неожиданно шустро для старцев расступились. Алексей Андреевич прищурил глаза, старательно всматриваясь вдаль. Ноша оказалась сколоченным из толстых досок подобием православного креста. Комвзвода искоса взглянул на майора, прижимающегося глазами к объективам оптики. На широких скулах последнего бешенно ходили окаменевшие от напряжения желваки.

— Твою мать, — сдавленно выдохнул Алексей Петрович. — Шакалы! Изверги… Эх, Петька… Эх, капитан… Что же я Тоньке твоей скажу?!

— Товарищ старший лейтенант, — тихо позвал один из часовых. — Возьмите мой…

Аракчеев повернул голову на голос. Рядовой смотрел на комвзвода снизу вверх из своего пулеметного гнезда и протягивал Алексею Андреевичу отцепленный от СВД оптический прицел.

— Спасибо, — улыбнулся офицер, но с удивлением для себя заметил, что солдат трет глаза грязным кулаком свободной руки, размазывая слезы по щекам.

Комвзвода прищурил левый глаз и приложил монокль к правому. Прицельная сетка оптики выхватила кусок щербатой дороги и медленно поползла вперед, прочь от КПП. Через пару секунд глаз Аракчеева поймал какое-то бревно и скользнул вверх по нему. Кисло-горький комок рванул вверх от желудка к горлу, удушающе перехватив дыхание Алексея Андреевича.

На кресте, прибитое ржавыми скобами, как Иисус, висело человеческое тело. Судя по рваному грязному, в бурых подпалинах растекшейся крови, камуфляжу, было понятно, что он — наш, русский. Несмотря на покрытое коркой грязи разбитое лицо, Аракчеев опознал несчастную жертву: капитан разведгруппы Зуб, Петр Александрович.

На глазах навернулись слезы, в носу защипало и, резко отвернувшись в сторону, комвзвода чуть не захлебнулся тошнотворной массой. То ли от зрелища свисающих из распоротого живота капитана кишок, то ли от зияющих черной пустотой глазниц, то ли в общем от понимания того, что злостная бессердечная старуха с косой так откровенно разгуливает по лону дивной природы солнечного Кавказа — старшего лейтенанта начало рвать. Его выворачивало наизнанку до тех пор, пока не пошла желчь. Стоя на коленях и судорожно отплевываясь, Алексей Андреевич почувствовал коснувшуюся его плеча крепкую руку. Подняв глаза, он встретился взглядом с нависшим над ним комроты.

Лицо майора было серое, напряженное, но тем не менее он пытался выдавить на нем некоторое подобие улыбки — получалось плохо. Старший лейтенант понял, что и Ермолов видел обезображенное тело Петра Александровича, и тотчас снова подавился приступом тошноты. Алексей Петрович ткнул в грудь Аракчеева фляжку и взглядом заставил выпить.

Неглядя нащупав фляжку рукой, Алексей Андреевич прижался грязными губами к горлышку и сделал большой глоток, но уже через мгновение выплюнул все на землю.

— Коньяк, — кивнул Ермолов. — Пей, старлей, полегчает…

Комвзвода выдохнул из легких воздух и снова глотнул из майорской фляжки. Обжигающая нутро жидкость с трудом скользнула по пищеводу проталкивая ком вниз. Вспыхнувшая на спирту горячая кровь ударила в виски. Из глаз Алексея Андреевича снова хлынули слезы, в растекшемся в голове густом тумане медленно наступало прояснение.

Откуда-то издалека, от крепости, послышался шум заработавшего двигателя. Аракчеев и Ермолов одновременно оглянулись. Ныряя акульей мордой, на дорогу выскочила БМП и стремительно понеслась вперед. Вцепившиеся кто во что мог на броне тряслись трое бойцов во главе с сержантом Грековым. Все они громко кричали, едва ли не заглушая рев машины-тяжеловеса, но это не было уставным «ура!». Крик сверепо-оскалившихся десантников скорее напоминал рев разъяренных хищников.

— Куда, блядь!? Стоять! Наза-ад! — заорал бросившийся под гусеницы БМП майор Ермолов, но машина стремительно промчалась мимо него, уносясь вдаль по дороге, к издевательски скачащим, ликующим около креста чеченским боевикам.

В несколько минут БМП сократила разделяющее расстояние, визгливо залаяли автоматы, басовито огрызнулся пулемет. Ошеломленные моджахеды бросились врассыпную: несколько из них растянулись на дороге, остальные успели раствориться в придорожных зарослях.

Когда до торчащего посреди дороги креста оставалось менее сотни метров, неожиданно громыхнул взрыв, окутавший значительный участок дороги густым облаком гари и падающий с неба земли.