Перетворцы

Даже огромная сила Параскевы не повернула бы время вспять. Седая и дряхлая, насквозь больная, лежащая на кровати под тёмными образами с тлеющей лампадкой, она беззвучно выла. Те украшения, что она своевольно и так легкомысленно закляла, уже рассыпались по разным рукам, и их не собрать. Не снять с них заклятия, не остановить маховик, запущенный гордыней и тщеславием. Силы её оставили, границы между мирами истончились, и Параскева ясно увидела, к чему привела ненависть к тем, кто вломился в дом, в жизнь целого народа, и всё поломал. На то была вышняя воля, и нельзя ей перечить.

Осознав, что рядом кто-то появился, Параскева собрала последние силы и впервые обратилась к той, что билась внутри. Трясущейся рукой сжав что-то сияющее и остроконечное, она, уже не в силах даже хрипеть, мысленно произнесла:

– Завещаю…

Лампадка под образами погасла, весь свет померк.

Кира, распластавшись, парила в темноте и безучастно следила за собственным разрушением. Частицы отделялись и струями исчезали во мгле. Рядом находилось бесплотное существо.

Появился чей-то голос, потом ещё один, и ещё. Они обращались к бесплотному, просили и плакали. Их мольбы прошли насквозь и исчезли. Спустя вечность пришёл ответ. Бесплотное шевельнулось и объяло Киру.

15.

Кира открыла глаза. Она лежала на чём-то жёстком, каждый вдох отдавался режущей болью во всём теле. Над ней плавали бледные лица, которых она не узнавала, и глухо звучали голоса. Одно лицо, с совершенно белыми глазами, отдалилось. Повернувшись спиной, тот, в чёрном, вышел за дверь. Никто не обратил внимания на его уход.

– Да что же это, – надрывно причитала тётя Маша.

Кира смогла разобрать слова. И голос узнала.

– Слишком много вызовов, – произнёс ещё один знакомый голос.

Это Люба, которой больше всех надо.

Кира попыталась поднять голову, но тут же всё вокруг закрутилось, и затылок стукнулся об пол.

– Лежи, не вставай.

Аня тоже рядом. Её присутствие успокаивало.

Кира решила начать с малого. Пошевелила пальцами ног. Оказалось, они окоченели, но всё-таки слушались. Пальцы рук тоже кое-как удалось согнуть и разогнуть. Локти и колени поначалу вообще отказывались подчиняться, но и по ним пробежало слабое тепло. Повернув голову вправо и влево и подавив приступы тошноты, Кира ещё раз попыталась сесть. Аня и Люба с двух сторон подхватили её за плечи.

– Ей надо хотя бы на диван перейти, – где-то рядом сказала тётя Маша.

Поддерживаемая тремя парами рук, Кира доковыляла до кровати и повалилась навзничь.

Когда Кира очнулась, комнату заливал солнечный свет. Чувствуя себя хорошо отдохнувшей, она потянулась, резво скинула одеяло и села, широко зевая.

– Доброе утро, – жизнерадостно проговорила Кира.

Аня, сидевшая за столом и печатавшая на ноутбуке, повернулась и попыталась что-то сказать, но только по-рыбьи открыла и закрыла рот. По лицу её пробежала судорога. Кашлянув, она прочистила горло и натужно ответила:

– Доброе. – Даже сумела выдавить улыбку. – Уже двенадцать. Ты проспала почти сутки.

– Вот и хорошо. Выспалась, представляешь. Первый раз за… А, не помню. – Быстро переодевшись и точно зная, что надо делать, Кира услышала громкое бульканье, желудок сжало. – А завтрак?

– Да, конечно. – Мрачно наблюдавшая за сестрой Аня немного оживилась. – Там тётя Маша сырники жарит.

Кира бодро прошагала на кухню, откуда доносился аппетитный запах. Тётя Маша как раз пританцовывала у плиты, когда вошла племянница.

– Доброе утро.

– Доб… кхххм. – Тётя Маша сделала вид, что закашлялась и, помахивая перед собой прихваткой, отвернулась к шипящей сковороде.

– А сметана есть? И молочка хорошо бы. – Кира открыла дверцу холодильника. Пока она доставала свежую фермерскую снедь, Аня и тётя Маша выразительно переглянулись.

Кира выпрямилась, перетащила банки на стол, уселась, быстро сняла крышку с пластикового ведёрка и стала столовой ложкой уплетать сметану.

– А у нас есть лопата?

– Тебе зачем? – медленно спросила сидевшая напротив Аня. Тётя Маша глянула на них через плечо.

– Надо.

Тётя Маша поставила на стол большую тарелку и выложила на неё с десяток пухлых золотистых сырников. Кира хватала их руками, обмакивала в ведёрко со сметаной и проглатывала, почти не жуя. Аня, прикрыв лицо волосами, строчила в телефоне, держа его под столом.

– Горячо же! Ты бы хоть сметану в розеточку… А, ладно. – Тётя Маша с притворным раздражением махнула рукой и стала выкладывать на сковороду следующую партию творожных шариков.

– А где лопату можно купить? – с набитым ртом спросила Кира.

– Ты клад, что ли, собралась искать? – не оборачиваясь, спросила тётя Маша.

Обе сестры синхронно посмотрели на тётку, пошутившую впервые за всё время, что они жили здесь.

– Вроде того. – Кира залпом выхлебала кружку молока.

Без стука открылась входная дверь, и в кухню прошла Люба.

– У тебя лопата есть? – вместо приветствия спросила Кира.

– Лопа-та, – растерянно повторила Люба, расширенными глазами глядя на Киру. Она перевела осоловелый взгляд на Аню, которая, поведя бровями, вернулась к своей переписке.