Переступая грань

Тут только сообразил Женя, почему Таня была такой юной: она рассталась со своими длинными волосами, короткие завитки не касались шеи, и не прикрытая, как всегда, блестящим крылом черных волос она была по-детски трогательной. Женя осторожно обнял Таню.

- Что за духи у тебя такие?

- Нравятся?

- Очень... Какой-то ни на что не похожий, удивительный запах.

- Это "Поизон". Вытащила недавно одного старика с того света - я уж о нем и забыла, - и вдруг приходит дочь. "Это - вам", - говорит. Вот так вот, ни за что ни про что: ведь все уже позади.

Женя почти не слушал. Как всегда рядом с Таней, он чувствовал только одно: если сейчас же, немедленно, они не лягут в постель, в нем все взорвется, не выдержит напряжения. Горький запах духов кружил голову.

- Еще целых два часа до Нового года, - умоляюще сказал он и погладил эти трогательные, неожиданные завитки у открытой, такой женственной шеи. Давай развернем диван?

- А платье? - совершенно по-детски обиделась Таня. - Я хотела, чтобы ты его рассмотрел.

- А я рассмотрел, - шепнул Женя, целуя Таню. - Я потом еще посмотрю.

- И мы испортим прическу, - слабо сопротивлялась, уже сдаваясь, Таня.

- Бог с ней, с прической.

Женя прижал Таню к себе.

- Ты хоть взгляни, какой я приготовила стол.

Он кинул из-за ее плеча невидящий взгляд в полутьму.

- Чудесный стол, - задыхаясь от желания, заверил он Таню и стал целовать ее обнаженную шею.

- Всегда ты только одно...

- Да ты радуйся, дурочка! И не только одно, а и все другое... просто потом, после...

Они уже стояли у разложенного дивана.

- Подними-ка руки: сниму твое драгоценное платье, - чувствуя себя виноватым, попросил Женя. - Оно такое узкое, что до него страшно дотронуться.

- Так оно же расстегивается, - улыбнулась мужской непонятливости Таня. - Я купила его вчера в "секонд-хэнде", мне так повезло...

Таня лопотала милые, чисто женские глупости, а Женя раздевал ее нежно и бережно, не глядя, бросал на стул тщательно отутюженные два часа назад брюки, целовал ее тело, открывавшееся ему с томительной постепенностью... И то, что их ожидало, было самым прекрасным, самым главным в наступающем Новом году.

* * *

Они даже успели взглянуть на кусочек какого-то телешоу - самый хвостик, но очень забавный, - они послушали президента, демократично стоявшего, сняв шапку, на Красной площади и глядевшего честными, близко посаженными глазами прямо в душу согражданам. Но возвращенный народу гимн демонстративно выключили.

- Это наш личный протест, - заявил Женя.

- Хотя о нем никто не узнает, - добавила Таня.

- Ничего... Зато знаем мы.

Они сидели счастливые и смотрели друг на друга при свете елочки. Потом Таня позвонила маме и дочке, а Женя, поколебавшись, - Денису. Таня, меняя тарелки, ушла на кухню, и можно было говорить, не стесняясь.

- С Новым годом, сынок. Тебя, и Люду, и Людину маму.

- С Новым годом.

- Будьте здоровы и счастливы.

- И ты.

Сын отвечал односложно и сухо, и было ясно, что только и ждет, когда отец повесит трубку.

- Ну, до завтра.

- До встречи у мамы.

- Да-да, конечно.

Вошла Таня. Взглянула на Женю быстро и проницательно. Подошла, наклонилась и обняла. Он взял ее руку, поцеловал.

- Так что там у тебя, Танечка, по программе?

Таня заглянула Жене в глаза.

- Выставка... Бывшая ВДНХ... Но если тебе не хочется...

Он вспомнил про хлопушки, бенгальские огни и даже спички. Она так старалась...

- Нет, почему же? - бодро сказал Женя. - Влезай в свои брючки и айда!

- Правда? Нет, правда? Так ты не против?

Господи, какой же она ребенок! А еще врач, кардиолог, консультант в клинике...

- Я только, Танечка, позвоню еще в одно место, ладно?

- Конечно! Пойду переодеваться.

Таня скрылась в соседней комнате, и Женя набрал номер больницы.

- С Новым годом, - вежливо сказал он. - Передайте, если не трудно, Вороновой из четвертой палаты, что звонил муж. Если она, конечно, не спит, - торопливо добавил он.

- Как же, уснешь тут, - проворчала сестра, не ответив на дежурное поздравление. - Тут такое творится... - И, понизив голос, добавила не без тревоги: - К этому, из крайней справа, ввалилась целая шайка. Тоже, видать, бандиты...

Судя по всему, это была сестра на подмену, из пенсионерок, и потому называла бандитов бандитами, их сообщество - шайкой, не прибегая к сегодняшним эвфемизмам. Она небось и наемного киллера без обиняков назвала бы убийцей, с такой-то станет...

- Так ведь ночь! - возмутился Женя. - И потом у вас карантин. Кто их пустил?

- Не пустишь их, как же... Ну ладно, пойду взгляну на вашу больную. Может, и подойдет.

- Не надо, не надо, - испугался Женя. - Ей нельзя вставать!

Но сестра уже отошла. Он ждал, нервно поглядывая на дверь, за которой скрылась Таня. И вот в трубке послышался знакомый с юных лет голос.

- Спасибо, что позвонил. С Новым годом!

- Зачем ты встала? - прикрыв трубку рукой, с раскаянием сказал Женя ах, не надо было звонить! - Врачи же не велели!

- Ничего... Пустяки... - Лера говорила задыхаясь и с паузами. - Ну, я пойду. Целуй Денечка.

Раздались гудки: Лера повесила трубку. "Глупо, глупо, - терзался Женя. - Зачем-то заставил встать, может быть, сбил сон..."

- Ну как?