Перестройка

— Деньги-то за саблю куда дел?

— В «Сбербанк», конечно, такие деньги в квартире не держат.

Глава вторая

— Ну что, давайте прощаться, мушкетеры?! Уже зеленый горит, прощай, Саратов и да здравствует дорога!

— Пиши, Егорка!

— А куда писать-то? На деревню дедушке?

— Отчего же, — Белогорск Амурский.

— Заходите, заходите, товарищи лейтенанты, — заторопила проводница вагона, — отправляемся.

— Так мы не едем, вот только он! Давай, Егорка!

Состав медленно пополз вдоль перрона. Проводница, молоденькая белокурая девушка, пропустив Егора, встала на площадку и, выставив желтый флажок, одной рукой придерживаясь за перила и немного наклонившись, посмотрела в хвост уходящего состава. И в это время появившийся невесть откуда мужчина, шмыгнул между ней и Егором и скрылся, внутри вагона.

— Что, лейтенант, никак проститься не можете? — не поворачиваясь, сказала девушка. — Училище закончили?

— Иса-е-ев, — кричали лейтенанты, — не исчезай!

— Да, закончили, к мамке едем.

Проводница закрыла дверь и, пропуская впереди себя Егора, вошла внутрь сверкающего лаком, почти новенького, купейного вагона.

— У вас какое купе?

— По-моему третье, вот посмотрите сами.

— Хорошо, давайте, все равно билеты будут храниться у меня до конца следования.

— Вас Егором зовут?

— А вы откуда знаете?

— Так ваши же друзья потом даже фамилию прокричали. Значит, Егор Исаев?

— Ну и что же, предположим.

— А меня зовут просто — Зина.

— Вот и познакомились.

— Вы идите, положите свои чемоданы, народу все равно не будет.

— А почему? Вагон бронирован?

— Вы откуда свалились? Кто же за такие бабки сейчас ездит. В таком поезде, да еще в купе?

— И что, порожняком гоняете?

— Да нет, вот сейчас военные, зачастили — выпускники училищ, потом буржуйчики кое-какие.

— А вы не любите этих «буржуйчиков»?

— Так за что их любить-то? Большинство из них ворюги и проходимцы.

— Да не все, может даже, далеко не все.

— Я же и говорю: большинство. Да вы не стойте, несите свои чемоданы, потом приходите: чайку попьем, поболтаем.

Егор медленно пошел по проходу. «Куда же он девался, мужик тот, словно тень шмыгнул, — и все, — подумал, — а проводница, видать, не заметила, думала: я ее подтолкнул.»

Открыл купе, поставил на пол, под столик, чемоданы, повесил пиджак на крючок и вышел. В вагоне, действительно, — никого. Зинка сидела с открытой дверью в служебном купе.

— Ну что, отнесли? Садитесь, сейчас чаю поставлю. И сколько же вам лет?

— Двадцать третий пошел.

— Ого, мужчина, жениться не успели?

— Да нет, у нас по крови так: батяня мой женился в двадцать пять, а дед и того позже.

— Хорошо, когда «и папка, и мамка, и дедка, и репка».

— Вот и не так — одна «и мамка».

— Чего ж так?

— Длинная история и довольно грустная.

— А у вас закурить не найдется, товарищ лейтенант? — чуть игриво и немного дурачась, спросила Зина.

— Извините, но я не курю.

— И не пьете?

— К сожалению, нет.

— Почему же «к сожалению»?

— Это я к данному случаю.

— И даже к данному случаю — вот чай поспеет, и хватит с нас. Мой муж...

— Вы замужем?

— Нет уже.

— То есть, как это?

— Анекдот есть такой. Грузин спрашивает у девушки: «Вы замужем?» А та отвечает: «Нет». А грузин говорит: «Еще или уже?» Так вот у меня — «уже».

— Понятно, а, вроде бы, совсем девочка.

— Конечно, девочка, мне-то всего девятнадцать.

— И когда же вы успели?

— Успела, еще семнадцати не было. Муж был старше меня на шесть лет.

— И где он сейчас?

— Сидит в тюрьме, тут, в Саратове.

— Да, вариант. И много дали?

— Шесть лет, два уже отсидел, только развелась я с ним. А он все пишет и пишет.

— И за что сидит, если не секрет?

— Какой там секрет, он терпеть не может буржуйчиков, вот и влип из-за одного подонка.

— Вас не поделили?

— Да нет, мы уже женаты были, просто стояли на остановке трамвая, с обеих сторон рельсы, и один, на «форде», вылетает на них и прямо на нас. Ванька меня оттолкнул, а самого машина зацепила, но не сильно, Иван только упал. Буржуйчик остановился, вышел из машины и, увидев, что мой-то цел и поднимается, бьет его ногой в живот. Вот тут-то все и произошло... Эх, закурить бы!

— И что же произошло?

— Да ничего хорошего — труп.

— Как — труп?

— Молча. Буржуйчик оказался хлипким: перелетел через капот машины, ударился головой о рельсы и был таков.

— Так свидетели-то были, он же первый!

— Ага, «свидетели», «первый». Это вот тут хорошо говорить, а когда все куплено, а мой только вышел «оттуда».

— Откуда — «оттуда»?

— Из тюрьмы, сидел он в колонии.

— Когда же он успел — за столько-то лет?!

— Да, успел и еще как, — дважды.

— Тогда ясно.

— Ну вот, и вы туда же! А я ему поверила. Так он жалостливо за отца своего и за мать рассказывал!

— А как же тогда с разводом?

— Ну, это уже другой разговор, только сейчас я начинаю понимать, что он подстроил все это, за деньги, конечно, и ради меня.

— Ничего не понимаю.