Перестройка

Погода стояла прекрасная. Улежавшийся снег отдавал своеобразной синевой. Солнце, отсвечиваясь от покрытых инеем веток невысокого кустарника, покрывавшего почти сплошь правый берег небольшой речушки, переливалось всеми цветами радуги. То сверкало круглыми зеркалами паутины, то длинными языками якро-сизого пламени. Тихо, ни ветринки. С правой стороны величественно стоят огромные вековые сосны, кедры. Чуть дальше, по склонам невысоких гор, начинается темно-зеленая тайга. Хриплое рычание двигателя вездехода было единственным неприродным звуком, побеспокоившим это тихое безмолвие за последние, может, тридцать лет.

Уже более четырех часов длинная красивая зеленая машина, разрезая снег двумя широкими колеями, уносит непоседливых людей все глубже и глубже в таежные сибирские просторы — вначале по руслам небольших рек и речушек, а сейчас по распадку, лавируя между большими деревьями и зарослями, держась все время на северо-запад.

— Мы уже более ста километров отмахали, еще долго ползти-то? — прокричал водитель.

— Вот на тот пригорок если вылезешь, то внизу избушка должна быть.

— Туда-то я выползу, а дальше — посмотрим.

Вездеход, надрываясь тигровым храпом, почти боком, ползет на сопку, одновременно сползая немного вниз, след остается широкий и неровный.

Вот и вершина сопки. Остановились. Путники с лыжами вышли из вездехода.

— Если туда, вниз, так я проеду, — сказал водитель, только никакой избушки я не вижу.

Виктор Иванович молча, смотрел вниз, в одно, только ему знакомое, место.

— Стоит избушка, глядите вон туда, — и Виктор указал на две большие сосны, между которыми и приютилась избушка.

— Но там кто-то ходит! — удивленно и испуганно сказал Яков, смотревший в бинокль.– На, Виктор, посмотри.

Виктор взял бинокль. Медленно прошел раз, второй по избушке и возле нее:

— Ничего не вижу, тебе показалось наверно.

— Ага, показалось, как бы ни так, я четко видел человека, чуть пригнувшегося, он прошел вдоль стены.

— Ладно, что решим: на лыжах или..?

— Садитесь, поедем дальше.

Медленно, будто прощупывая дорогу, вездеход спускался к избушке. Вечерело. Солнце уже касалось верхушек сопок, мороз крепчал. Подул легкий, но колючий ветерок.

Через каких-то полчаса мощная машина, взревев, остановилась, и водитель выключил двигатель. Стало так тихо, что зазвенело в ушах. Люди вышли и, не надевая лыж, гуськом пошли за Виктором к избушке, чернеющей между деревьями. Даже издалека видно было, что в ней давно никто не живет. Стены стали совершенно черными, крыша во многих местах прогнулась и там зияли темные круги. Не доходя метров десять, остановились по колено в снегу.

— Надо было ее действительно сжечь, как просил Егор, а сейчас уже и опасно, позаросло все кругом, — еще «верхняк» пойти может. Зимой пожары редко, но бывают.

— Ужас! И вот тут человек прожил четырнадцать лет! — тихо сказала Людмила. — Смотри, Ваня, сюда дядя Ваня ходил почти каждый год, долго не зная, что ходил-то к родному отцу.

— Кому это надо! Переться за тридевять земель, чтобы увидеть эту развалюху? — буркнул Иван.

— Не скажи, — возразил Яков, — может, его какое-то шестое чувство туда влекло. Но все-таки я что-то видел, и довольно большое, не померещилось же?

— А че, мужики, уже к ночи дело идет, может, заночуем? Машину-то на два дня заказывали, чего переться на ночь, глядя? — сказал шофер, почему-то задрав голову кверху.

— Может, и заночуем, — неопределенно сказал Виктор, — а пока пошли к избе!

Ваня обежал всех, выскочил вперед и тут же заорал:

— Гляди, следы, да огромные такие, на лосиные похожи!

Глава сорок вторая

Иван ехал в Воронеж без особого энтузиазма. После посещения других городов казалось, что ничего хорошего эта поездка не предвещала. А получилось наоборот. В Воронеже еще не перебушевала первоначальная перестроечная истерия. Люди верили в то, что настал час и для них хорошей и свободной жизни. До центра России еще не дошли громовые раскаты национализма, дикой преступности. Но уже и тут исчезло почти все с прилавков магазинов, предстояло страшное подорожание всего и вся.

Город Ивану понравился. Выйдя на привокзальную площадь, он вначале не удивился грязи, валявшимся повсюду клочкам бумаги, пачкам из-под сигарет, всяким стаканчикам, а наоборот, даже обрадовался. «Россия — есть Россия», — подумал он и спросил, как проехать по нужному адресу. Сел на второй троллейбус и... город ему понравился. Чистые современные улицы, широкие проспекты, даже зимой относительная чистота.

Старушка, которая согласилась меняться, была верующей. По поводу и без повода вспоминала Господа Бога, пыталась рассказать Исаеву, что ждет его в жизни. «Бедная женщина, ты даже не представляешь, что тебя ждет», — подумал Иван, а вслух сказал:

— Вы только не верьте тому, что говорят теперь по радио и телевидению.

В Молдавии: притесняют русских, много случаев убийств, трупы по улицам валяются.

— Ну да, прям-таки «валяются». Да мне, собственно, все равно, где умирать. А дочке ваша квартира понравилась, буду переезжать. Только вы мне помогите сделать документы, вещи отправить.