Перестройка

Иван трое суток оформлял документы, это еще при помощи нескольких десятков бутылок «Букета Молдавии».

Наконец, все было готово и Исаев с большим трудом взял билет на Одессу, на самолет. Старушка отказалась лететь, решила ехать поездом. Контейнер отправили вместе. «Ну, теперь отхода назад нет! — подумал Иван. — Воронеж так Воронеж!» И в тот же день вернулся домой.

А дома все сделала Оксана. Пользуясь своими связями, а иногда и немалыми деньгами, она уже отправила в Воронеж два контейнера, упаковала вещи, сделала все документы и ждала Ивана. Ордера могла получить только лично старушка.

— Может, ее где-нибудь перехватить, чтобы не ехала через эти блок-посты, — говорила Оксана вечером, сидя в почти пустой квартире. Дети были у Силиных.

— Как насчет Андрея и Оксаны?

— Документы на усыновление в ЗАГСе, нужна твоя подпись.

— А как же с фамилией?

— Пока никак, пока усыновление, а вот когда им будет по шестнадцать, они сами решат.

— Согласен, логично, как с деньгами?

— Почти все червонцы ушли, деньги на переезд и на первый случай есть, а дальше как будет — не знаю. Осталось монет десять — не больше.

— Как будет дальше, посмотрим, — главное вырваться отсюда. Надо было все отдать.

Зазвонил телефон.

«Слушайте, мама сидит в Кишиневе, надо встретить. Сможете?» — «Да. сможем, только заедем за вами.» — «Я не поеду, поедет Леу, понимаете почему?» — «Понимаем. Сейчас же и выезжаем!»

Решили, что поедет Оксана, а Иван будет их ждать на нашем блок-посту.

В Фарлодонах взяли прапорщика, он сам сел за руль «тойоты» и они понеслись в сторону Кишинева. На верху, за Бендерами, Иван с дочкой старушки вышли, а Леу с Оксаной поехали дальше.

Больше часа Исаев не находил себе места, ходил и ходил вокруг помещения блок-поста. Шел снег с дождем, слякотно и холодно, но Иван так ни разу и не зашел в помещение, где весело разговаривала, часто и громко хохоча колокольчиком, дочь старушки. Уже был март, а погода — февральская.

Наконец, на нейтральной полосе засерела «тойота».

На следующий день усилиями обеих заинтересованных сторон бабка поставила везде свои подписи и двум семьям выдали ордера: Леу — Бендерский, Исаевым — Воронежский.

В этот же день, с помощью все того же капитана Чеботаря сняли с учета «тойоту» и дорога в Россию была документально открыта. Только документально.

А в Молдове уже творился беспредел. Через Днестр практически невозможно было проехать. Два шлагбаума с обеих сторон, наглый, издевательский досмотр, почти всех возвращали на первом же посту.

— Как же проехать? Может, я сяду за руль, а вы с детьми поедете в автобусе, как обычно?

— А что, дети приедут сюда?

— Да, их вечером привезут Силины.

— Ну, ты даешь! Зачем же детей сюда?!

— Откуда я знаю, как будем ехать, может, через Гура-Букулуй!

— А это, между прочим, мысль! Но там тоже два поста, только если ночью и внаглую.

— Будут стрелять, ты понимаешь, чем это грозит?!

— А что делать? Ладно, я пошел в часть, может, что придумаем.

— Ваня, только хорошо думай, я не хочу, чтобы стреляли.

Иван ушел, а через два часа Нина привезла детей.

— Вот забирай, все целы, здоровы! А что творится, что творится! Мой говорит: надо было вам вертолетом лететь, сейчас можно заплатить и все.

— А машина?

— Да туда грузовик входит.

— Что теперь говорить, уже все решено: завтра выезжаем.

— Помоги вам Бог! Погода только не мартовская, слякоть, дождь!

— Погода вечно такой не будет, было бы здоровье у всех в порядке.

— Так, вроде, у вас и так все в норме, вот и Егорка оклемался. Иногда так затараторит, что и не поймешь.

— С речью у него, вроде бы, все налаживается, а вот иногда он такое говорит, что жутко становится, и началось это после его похищения. Вначале Ваня заметил, а потом и я.

— Да что же вы заметили? Я вроде бы — ничего. Бегает, как все.

— Вначале он Ивану сны рассказывал. Будто бывал он у избушки, где жил его дед Егор в тайге.

— Ну и что? Так Иван ему эту сказку почти каждый день рассказывал.

— И я вначале так сказала. А Ваня говорит, что он такого ему не рассказывал. Егорка ему описал мостик через маленькую речушку, будто шел по нему и нога в дыру попала, он никак не мог ее вытащить, а из речки чудище. Он даже закричал во сне и проснулся. Иван говорит, что забыл этот мостик, строил давно, но первый, же паводок разрушил его. А отверстие специально оставлял, чтобы сидя на этом мостике, рыбу ловить удочкой было удобно.

— Тогда откуда же Егорка об этом знает?

— Вот и мы думаем: откуда? Но это еще не все. Он рассказывал, что ему снилось Волчье Логово, так подробно описал, что Иван тогда испугался сильно. Говорит, что так мог рассказать только тот, кто побывал там.

— Да ну, мистика какая-то!

— Вот-вот, я Ивану и сказки запретила рассказывать, а ему все равно все снится и снится.

— А ты крестила его?

— Как, в церкви?

— А где же ты думала? Мы своих обоих крестили. Давай сейчас сходим.

— Ну да, а как Андрею, Оксане объясним?

— Да ничего не надо объяснять. Пусть Андрейка с Оксаной посидят дома, а мы сходим. Церковь-то рядом.

— Егор-то большой, надо и ему что-то сказать.

— А чего говорить, так и скажем. Егорка, поди сюда!