Перестройка

Вику выписали на третий день, как положено. Она была здорова, и ребёнок тоже. Первый удар приняла на себя Зинаида Алексеевна. Она знала, как обращаться с крохотным существом. Мужчины суетились на подхвате. Чувствовали они себя примерно одинаково. Евгений Иванович тоже был не в зуб ногой по детям. Тёща сразу постановила, что пелёнки стирает зять. И только руками и хозяйственным мылом. «От стирального порошка у ребёнка будет сыпь!» – сказала, как отрезала. Ромка вовсе не был против. Чего-чего, а стирать в армии приходилось каждый день, он служил в пустыне, и в жару гимнастёрка начинала вонять уже к вечеру. Пелёнок оказалось неожиданно много – Юля, так назвали дочку, в честь тёщиной бабушки, хорошо кушала и исправно освобождала место для новых порций молока, которого у Вики было хоть залейся. Её грудь выросла на два размера и всё время подтекала. Ромка же на это великолепие только облизывался – тёща строго-настрого запретила им заниматься сексом как минимум пару месяцев после родов. Возвращаясь из университета после занятий, молодой папаша неизменно обнаруживал в ванной огромную гору грязных пелёнок. Там были толстые и тёплые байковые пелёнки, лёгкие и тонкие хлопчатобумажные, марлевые подгузники, различные чепчики, ползунки и распашонки. На стирку и полоскание этой горы у Ромки уходило полтора-два часа ежедневно. Коричневое хозяйственное мыло он тёр на тёрке, чтобы лучше мылилось. Про тренировки и досуг на время пришлось забыть. Теперь их жизнь, а особенно Викина, подчинялась строгому расписанию – кормление по часам, прогулки, купание и так далее. По ночам Юля любила покричать. Спала она рядом с их кроватью, и, конечно, они мигом просыпались и начинали её укачивать. Иногда это занимало часы. Потом уже догадались вставать по очереди. У Вики под глазами появились тёмные круги, у Ромки осунулось лицо. И всё равно Зинаида Алексеевна была вечно недовольна: «И что это у вас ребёнок ночи напролёт плачет, какие же вы родители – собственное чадо успокоить не можете?»