Перешагни бездну

«Впали уважаемые ревнители веры исламской из-за распространенного неверия и безбожия в нищету Иова-патриарха и бедность. Простые люди — „черная кость“ развращены, не встают на защиту веры, не хлопочут о возврате законного государя на трон отцов, но жадно повертывают в колхозы вакуфные земли мечетей, медресе, ишанских подворьев и, перепахивая межи сатанинскими „тирактурами“, засевают поля поганым хлопком. Многие служители ислама и помещики-баи, сумевшие до сей поры избежать пучины бедствий и разорения от проклятой земельной реформы, ныне из-за противной исламу коллективизации разорены, ибо у них отобрали скот и коней, сказав: „Можете и пешком ходить“. А тех, которые не склонили выи перед произволом бесштанных бедняков и чайрикеров, выгнали в пустыни и горы. А чтобы сохранить наших людей до дня прибытия его высочества эмира с войсками, соблаговолите помочь деньгами, не то и последние приверженцы ислама и эмира рассеются. Спасите! Да прогневится аллах на скупых и жадных!»

Письмо начиналось робкими просьбами, но заканчивалось резко и неприязненно. Тем не менее ни Сеид Алпмхан, ни Бош-хатын не обиделись. Их сейчас беспокоили цифры, столбики цифр, которые росли и росли. «Кусочек халвы», один, другой, разрастались в гору кусочков. Но Баш-хатын мучила жадность. Эмир ерзал в возбуждении по шелковой подстилке, потирая пухлые ручки, боясь, как бы супруга не принялась урезывать эту гору халвы.

Дела шли на лад. Ему уже мерещились немалые выгоды. Бош-хатын явно собирается раскошелиться. Что ж? Дело богоугодное. Помочь бедным и нищим — самое возвышенное подаяние «худой».

В уме Сеид Алимхан подсчитывал, что перепадает на его долю. Не обнаглела же госпожа настолько, чтобы требовать от него, халифа, бухгалтерский отчет. А самое важное, что супруга растрясет мошну — вклады в женевских и парижских банках. Счет там ведется на золотые франки, а они сейчас очень кстати.

В самой строгой тайне эмир держал замысел поездки в Европу, куда он решил самолично повезти Монику-ой. Он сам расскажет в Париже и Женеве о ее печальной участи и разжалобит, потрясет мировое общественное мнение. Отец, лишенный трона злокозненными большевиками! Замученная принцесса-дочь, вырванная из тюрьмы и ищущая помощи и сочувствия у Европы и Лиги Наций! Впечатляюще!

Но это, так сказать, предлог. На самом деле все выглядело несравненно менее благородно и возвышенно. Причиной была лень, распущенность. Европа манила Сеида Алимхана неслыханными наслаждениями. Ему надоело сидеть в азиатской глуши, ему надоело дрожать за свою жизнь, ему надоело болеть и иметь дело со знахарями-табибами, ему надоел прогорклый запах кислого молока, которым его жены и наложницы мыли себе волосы. И, наконец, он сможет полечиться.

У него даже все внутри приятно защемило, когда он разглядел многозначную цифру, выведенную госпожой Бош-хатын в итоге подсчетов.

— Отлично, — весело всколыхнулась Бош-хатын, — возьмите список, мой супруг, обмакните калям в чернильницу и пишите письмо!

— Письмо?.. Зачем? Кому?

— Пишите в Байсун Шамупад Бию — хранителю вашего имущества. Он же писал нам, что спрятал кое-что до вашего возвращения от глаз «туварищей». В Самарканде у ишана Ходжи Ахрара тоже закопано немало до хороших дней. А в Бухару надо секретно передать письмо вашему племяннику. Он уже давно там директор банка: у него полно денег в железных шкафах и уважения к своему дяде. И потом напишите ишану камиланскому в Ташкент. Да тут в списочке все, кто поможет нашим беднякам, гонимым и несчастным.

Ох, настоящая шайтан-воз-вози — заверченная дьяволом баба! Никакая выдержка не поможет в делах с этой старухой! Проклятие! Не возвышай хитрого! Любое лекарство он превратит в яд. Прощайте, золотые франки!.. Прощай, поездка в Европу!

Хитроумная снова перехитрила.