Перешагни бездну

— В одном вы правы, — заметил генерал. — Советам приходится туго. Рад сообщить, что правительства США, Франции и наш Даунинг-стрит в совместном меморандуме заявили о готовности оказать военную помощь нанкинскому правительству в Китае. Одновременно субсидируются воинские части российской царской армии в Маньчжурии. В Хайлар прибыл генерал Гордеев и готовит офицерские воинские части. Газета «Русское слово» каждодневно печатает приказы русского командования. Генерал Дидерихс принимает парады воинских частей, готовых к прорыву на территории Советов. По всей монгольской границе идет концентрация русских монархистов. Еще решительнее мы действуем в Синцзяне и Кашгарии у границ Памира. Есть сведения, что большевики вынуждены провести мобилизацию в Сибири. Для нас с вами, военных людей, понятно, что Советам придется ослабить свои силы в Туркестане. Для предстоящей операции на Аму-Дарье это очень выгодно.

Генерал потянул носом воздух. Проникшие из столовой и, очевидно, из кухни запахи заставляли томительно сжиматься желудок. Взгляд генерала красноречиво говорил, что он думает сейчас не о преданных Российскому престолу и царскому отечеству дидерихсах, а о чем-либо более существенном, вроде бифштекса.

Но это не помешало Пир Карам-шаху продолжать с еще большим напором:

— Вот видите! Китайцы готовят удар по наиболее жизненным артериям, по транссибирской магистрали. У нас то же делают на линии Ташкент — Бухара — Красноводск. Движение поездов вот-вот будет прервано иомудами под командой… опытных военных и в том числе энверовских офицеров. Главный удар направлен против Красноводска, а там десять часов по морю до нефтяных полей Баку. В Мешеде командует наш генконсул Хамбер. Твердая рука! У него великолепные осведомители во всем Туркестане и даже, насколько мне известно, есть свои люди в штабе Туркестана из бывших царских военных.

Но тут генерал вышел из состояния невозмутимого добродушия и довольно резко заметил:

— Насчет штаба Туркестана еще не проверено. Денег мы затратили немало, но утверждать, что такой-то или такой-то военспец работает на нас, никто сказать еще не может.

И он предостерегающе показал глазами на дверь в столовую. Пир Карам-шах пожал плечами.

— Их коллективизация нам на руку. Мусульмане Туркестана — порох. Огонек к фитилю, и… и такой огонь запалят басмачи Ибрагимбека. А там устроим резню! Известно ли вам, что в Туркестане сейчас убивают из-за угла коммунистов, работников аппарата, русских. Стихия ломает плотину… Остается поднять зеленое знамя.

— И вы готовы поднять это знамя?

— Да! За мной шли армии и не из таких первобытных дикарей, а народы с тысячелетней военной организацией.

Генерал вновь и вновь поглядывал через дверь в столовую. Мисс Гвендолен-экономка что-то замешкалась у конца стола. Вздохнув — генерал был ценителем женских фигур, — он заметил вполголоса:

— Полковник королевской службы с зеленым знаменем пророка в руке? На такое не пойдет, пожалуй, даже этот бухарский князек Алимхан без княжества.

— Эмир нерешителен и вял… Обойдемся без эмира. Я делаю ставку на Ибрагимбека и ему подобных воинственных дикарей. Но мы теряем драгоценное время. Его молодцам грезится звон золота. Они жаждут горячей крови. Пришло время будить их первобытные инстинкты.

— Сатана сидит в ней, — пробормотал генерал.

— Сатана? — переспросил Пир Карам-шах. Он не понял. Откуда он мог знать, что генерал вселил сатану в Гвендолен-экономку. По-видимому, она всячески тянет с обедом, чтобы заставить их здесь, в гостиной, порассказать как можно больше. Но такой очаровательной девушке многое прощается, даже чрезмерное любопытство.

Мистер Эбенезер сидел спиной к двери. Он не видел ни стола, ни Гвендолен, и несколько суетливое поведение генерала навело на смутное, не выявившееся еще отчетливо подозрение.

— Все обеспечивает успех вторжения, — твердил свое Пир Карам-шах.