Перерыв на жизнь

варить с душой. А кофемашина — это машина.

Он усмехается, шевелится, перемещает руки немного вверх и подтягивается выше на подушке. Рада смотрит на его широкую

спину. Подбирается поближе, проводит ладонью вдоль позвоночника. Задерживает руку на пояснице. И отдергивает ее. У

него там два широких шрама. Только она набирается смелости спросить, откуда они, краем глаза замечает кошку и

отвлекается. На эту кошку невозможно не отвлечься. Она двигается к кровати. Но так странно идет, подтаскивая задние

лапы. Почти их не разгибая.

— Артём, у тебя кошка заболела? Она болеет?

— Если заболела, пусть сдохнет.

— Гера! Как ты можешь? Что с ней?

— Вот ты суетливая с утра. — Он со вздохом переворачивается на спину. — Олька уже здоровая. Она просто хромает. Она

всегда будет хромать.

Рада не отрывает взгляда от Оли. Та, доковыляв до кровати, приседает на месте и щурится. Улыбается.

— Она не хромает. Она еле ходит.

— Ну, вот такая она у меня калека.

— А что с ней случилось? — Протягивает руки и гладит кошку по голове.

— Не знаю. Я ее котенком нашел. Забилась под колесо. То ли лапы перебили, то ли наехали.

— И ты оставил ее себе?

— Хотел Петровне подогнать подарок. Отвез в ветеринарку, потом пока таскался с ней, лечил, привык, не стал отдавать.

Петровне животных опасно доверять, еще молотком огреет. Она бабка темпераментная. Вылечить — вылечили, но вот

лапы Олька все равно таскает и прыгать не умеет. Зато по-пластунски только так. Как она вчера к тебе подкрадывалась, это

надо было видеть, — смеется.

— Хорошая киса, иди ко мне.

— Не тащи ее в кровать, — строго предупреждает Гера.

— Как это не тащи? — улыбаясь, бормочет Радка и берет животное на руки. — Смотри, какая она ласковая. Ей так хочется,

чтобы ее погладили.

— Потом шерсть везде будет. Грязища.

— Ничего страшного, Петровна приберется. Киса, не слушай своего хозяина. Он ничего не понимает. А почему ее Оля зовут?

— Потому что Олимпиада она, потому и Оля.

Рада заливается смехом.

— А почему Олимпиада?

— Ну, не Контрреволюция же. Ты посмотри на нее, она все виды спорта прошла. Как пить дать, с шестом прыгала.

— Артём, ну что тебе приготовить на завтрак? — Рада с наслаждением гладит мягкую шерсть, еще раз отмечая, что кошка у

Геры очень ухоженная, вычесанная. У нее выстрижен животик, и шерсть на лапках. И в районе шеи, где ошейник — тоже.

— Секс у меня обычно на завтрак. — Он откидывает одеяло. Иди ко мне, Рада. Рада слаще мармелада…

Впрочем, он ее не приглашает, а сбрасывает кошку на кровать, подхватывает девушку за талию и усаживает на себя.

Пытается задрать футболку. Помнит, какая Рада была вчера после секса. Смятенная, глубоко ошеломленная. Дрожащая.

Хочет увидеть ее такой снова. Рассмотреть при свете дня. Почувствовать все еще раз.

— Я так не могу… — легонько бьет его по руке, — при Ольке. А вдруг она меня укусит.

Артём тянется за одеялом и накидывает его на кошку.

— Не укусит. Теперь она будет сидеть тише воды, ниже травы, чтобы ее из кровати не выкинули.

— Ладно тогда. — Рада быстро стаскивает с себя футболку и трусики.

Гера заваливает ее на кровать, прижимается всем телом. Дружинина шире раздвигает ноги под его тяжестью. Рвано

вздыхает. Он припадает губами к бьющейся жилке на ее шее. Втягивает кожу. Не целует — всасывается.

— Гера, это... — впивается ногтями в его спину.

— Что? Плохо? Безвкусно? Грязно? Да, это ужасно пошло — ходить с засосами. Ты будешь вся в засосах. Вся.

— Гера, — чуть слышно говорит она, — ты – животное...

— Тебе это нравится.

— Еще не разобралась.

…Гергердт так и не сказал, чего хочет на завтрак. Ну, ладно. Значит, будет есть то, что нравится Раде. А Рада ужасно

голодна и хочет яичницу с луком.

Пока Гера в душе, она жарит яичницу и варит кофе. Находит в холодильнике творожный сыр, мешает его с зеленью, делает

бутерброды. Черт его знает, будет Гера это есть или нет, но сам виноват. Надо яснее озвучивать свои предпочтения. Ну,

ветчину и колбасу он точно будет. Ни один нормальный мужик от мяса не откажется.

Рада накрывает на стол. В голову лезет шальная мысль, и Дружинина хватает свой мобильный. Пишет Артёму сообщение:

«Понравилось?»

Через несколько минут приходит ответ. Рада улыбается и читает:

«Эпично. Драматично. Почему пришла?»

Она откладывает телефон и орет через всю квартиру, глядя на второй этаж:

— Чё, неужели так хреново было?! Пойдем повторим!!!

Гера хохочет, сбегая по лестнице в гостиную. Быстро идет к барной стойке, за которой они будут завтракать.

— Конечно, повторим. — Достает из заднего кармана презерватив и кидает на стол. — Мы забыли. — Улыбается, но в этой

улыбке нет ничего мягкого или призывного. Она холодная, бесцветная. Его. — Или ты какую-нибудь хрень жрешь?

— Нет, — спокойно отвечает Рада.

— Сделаешь от меня аборт, убью нах*й. Поняла? — ледяным тоном предупреждает он.

Она смотрит на него совершенно ясным взглядом. Не дрогнув, не смутившись.

— Поняла. Тебя сложно не понять.

Они усаживаются за стол, но есть не торопятся. Смотрят друг на друга. Потом Гера опускает взгляд на тарелку и берет

вилку.