Переписчики истории. Мифы о Катыни

Накануне вторжения в Чехословакию Гитлер вызвал к себе ее руководителей Гаху и Хвалковского, которым фактически поставил ультиматум, что не только Судеты будут немецкими, но и вся страна. Фюрер потребовал, чтобы операция по вводу германских войск была проведена без всяких провокаций со стороны чехословакской армии и гражданского населения.

Руководитель Третьего Рейха дал понять пражским гостям (хотя он явно блефовал), что сопротивляться бесполезно, потому что «на каждый чешский батальон приходится одна немецкая дивизия».

На вопрос Гахи, почти лишившегося голоса, как ему удержать от сопротивления весь чешский народ, Гитлер высокопарно ответил, что военная машина запущена в ход и ее не остановить, и если решение будет иным, то он предвидит уничтожение Чехословакии. Его решение бесповоротно, а что такое решение фюрера — это известно.

Только в два часа ночи Гитлер выпроводил перепуганных чехословацких руководителей из своей канцелярии. Когда Гаха, выйдя из кабинета Гитлера, несколько заколебался и попросил дать ему возможность позвонить в Прагу своим подчиненным, тут же подключился руководитель люфтваффе Германии Герман Геринг. Он пригрозил немедленно разбомбить город и с грубым «простодушием» расписал картины разрушений. С чешским президентом случился сердечный приступ. Таким образом было получено согласие на новый «аншлюс».

И уже 3 октября 1938 года фюрер покорителем страны на черном «Мерседесе» повышенной проходимости въезжал в Судетскую область.

А в марте следующего года немецкие войска вошли в Прагу, где, несмотря на весну, почему-то символично мела вьюга. Казалось, даже сама природа не по сезону холодно встречала оккупантов и колючими снежинками обжигала щеки собравшихся.

На обочинах дорог и улиц стояли ликующие люди, но это было лишь меньшинство — каллаборанты. Большинство отворачивались или стояли молча, со слезами бессилия и гнева на глазах, позади приветливо машущих руками шеренг политических перевертышей и предателей страны.

Этот относительно мирный второй захват Гитлером очередной страны — Чехословакии — породил среди поляков надежду, что больше кровавых сечь не будет. Но английский лорд Галифакс по этому поводу заметил, что понимает вкус Гитлера к не кровавым триумфам, но в следующий раз ему придется пролить кровь.

В этом случае он был прав.

Оккупация Праги была поворотным пунктом не только для политики Запада. В апологиях умиротворителей, равно как и в попытках немецких пособников режима оправдаться, появляется вновь и вновь тезис о том, что Гитлер сам, войдя в Прагу, совершил поворот.

Объясняли так, что в этот момент он-де встал на неправедный путь и радикально расширил задачи ревизии, которые до того были приемлемыми. С этого момента его целью было не право на самоопределение, а слава великого завоевателя, который еще покажет себя в недалеком будущем.

Но теперь мы знаем, сколь превратно такие оценки отражают мотивы, намерения и их суть — все принципиальные решения он принял уже задолго до того. Им уже ковался огненный меч будущей горячей войны. Прага была лишь тактическим этапом, и Влтава, конечно же, не была его Рубиконом…

Многие наблюдатели считают, что начиная с весны 1939 года появилась болезненно-маниакальная неспособность Гитлера тормозить собственную динамику. Безошибочное чувство психологического темпа, которое он показывал несколько лет назад в ходе завоевания власти, теперь начало его покидать, уступая место неврастеническому порыву к действию. Гений фюрера, как утверждала нацистская пропаганда, заключался в умении терпеливо ждать. К своему несчастью и беде немецкого народа и народов других стран, он больше не хотел ждать — зверь приготовился к прыжку. Он был весь в напряжении…

Уже спустя неделю после вступления в Прагу фюрер отправился в Свинемюнде на борту тяжелого крейсера-броненосца «Дойчланд». Военный корабль взял курс на Мемель. Это был небольшой портовый городок у северной границы Восточной Пруссии. Он подвергся аннексии Литвой в 1919 году.

Теперь руководитель Третьего рейха почти в ультимативной форме потребовал незамедлительного его возврата.

Гитлер, мучимый морской болезнью и плохим настроением из-за тошноты и рвоты, двумя нетерпеливыми радиограммами с корабля запрашивал, может ли он подойти к городу мирно или же придется прокладывать путь пушками больших калибров с морской плавучей крепости, какой являлся броненосец «Дойчланд». Из-за плохого самочувствия, бледный, покрытый испаринами липкого пота фюрер еле стоял на ногах. Но ответ обрадовал его.

Он вышел из роскошной каюты-кабинета на палубу только тогда, когда волнение моря успокоилось. Вдохнув свежий морской воздух и избавившись от надоедливой тошноты, он почувствовал себя победителем.

23 марта 1939 года Литва согласилась отдать город и Гитлер в тот же день въехал в Мемель под ликование толпы…

Сегодня жители этого города и самой страны не называют этот шаг захватническим, оккупантами окрестили своих освободителей с Востока…