Переписчик

«Он пришел считать». Есть такая игра-считалка, и я шептал ее слова, когда вороны и сороки приземлялись прямо в пасть пещеры. Свет почти полностью стирал их силуэты, превращая в рваные мазки на краю тьмы, и узнавал я их лишь по голосам. Я напевал строки, которые поешь, когда метаешь камни.

– Вверх волчонком, вниз как мышка, от девчонки, за мальчишкой.

Я услышал отца.

Он звал меня, и я зажал рот руками.

Он кричал. Сердце сорвалось на бег, и я задрожал, потому что у входа в пещеру выросла тень, почти такая же неясная, как удирающие от нее птицы. Отец стоял, раздвинув ноги и вцепившись руками в камни над головой.

– Знаешь, что я слышал? – кричал он. – Что здесь меня ждет человек! Почему он давно не ушел с другим учетчиком? Зачем ты его впустил? Знаешь, что я слышал об этом переписчике? О том, кого ты впустил? Знаешь, что я слышал?

Отец не заходил домой, сразу явился к яме, ко мне. Откуда он знал, где я буду, когда я и сам не знал? Я сжал губы пальцами.

– Горожане сказали, что чужак задает вопросы. Сказали, что он отправился на холм поговорить с тобой. Где ты? Что ты ему выболтал? Зачем он здесь, зачем сует нос не в свое дело?

Но это его дело. Так сказал чужеземец. Отец шагнул глубже в туннель и словно заполнил его собой, перекрыл свет.

– Ну же! – заорал он так громко, как я и вообразить не мог. – Где ты? Их отозвали! Почему же этот все еще считает? Он думает, будто знает, что я сделал? Когда именно? Или вообще?

Я молчал и не шевелился. Неподвижно сидел в непроглядной тени за расщелиной прямо перед отцом, сливаясь со стеной. На новом месте. Он шагнул к краю мусорной ямы и все равно меня не увидел.

– Он ждет меня, чтобы поговорить? Ведь так? Правильно мне сказали?

Наконец отец развернулся, и я смотрел, как он уходит, по дороге продолжая кричать.

– Что ж, я с ним поговорю! – донеслось со склона. – А ты лучше сам меня найди. Тебе тоже нужно поговорить. Со мной.

Я молчал, пока не убедился, что он не услышит, а потом повалился наземь, и сдерживаемое дыхание вылилось протяжным воем. Прошло немало времени, прежде чем дрожь унялась, и я начал шептать еще одну считалку.

СВЕТ СНАРУЖИ ПОСТЕПЕННО ТАЯЛ И ТЕПЕРЬ не размывал вход пещеры, так что я мог его разглядеть. Похоже на открытый глаз, так я решил. А потом подумал: «Нет, скорее, на закрытый». Неожиданно и очень отчетливо зев и правда напомнил овальную форму, которую я вижу, когда плотно закрываю глаза, а угасающее алое свечение – открытый проход куда-то или откуда-то. Тогда я зажмурился, но было слишком темно, чтобы повторить видение, которое рождает на изнанке век моя кровь под воздействием света. Впрочем, оно являлось мне так часто и рассматривал я его так тщательно, что вспомнить оказалось нетрудно.

Если я зажмурюсь сильно-сильно, до боли в висках, надолго и в ярко освещенном месте, то появится изображение с размытой кромкой, будто нечто живое и особенное, да зависнет, покачиваясь, в центре овального окна.

Ушли годы, пока образ проступил на изнанке век, и теперь, глядя на него, я представляю себя в пещере, а впереди – алый закат и валун, который перекрывает все, кроме пылающего ободка по краю.

Открыв глаза в реальной пещере, я посмотрел на не перекрытый булыжником вход за расщелиной. По ту сторону царили сумерки. Я снова зажмурился.

А вскоре услышал шарканье и натужное дыхание.

* * *

– Как ты туда попал?

Вот что спросил переписчик. Напряженно, но не без восхищения.

– Я тебя вижу, – сказал он.

Выдыхал он с шипением, ступал тяжело, а говорил отрывисто.

– Только. Не. Открывай. Глаза.

Он не шатался. Шагал медленно, обдуманно и осторожно.

– Держи глаза закрытыми. Что видишь?

– Вход в туннель, – без колебаний ответил я. – Как этот, только красный.

– Что еще?

– Парящий по центру камень.

Неправда, тогда я его видеть не мог, лишь смутные темные очертания. Будь я старше и повидай мир, меня бы посещали мимолетные подводные образы.

– Расскажи о камне. – Переписчик что-то принес. Я слышал, как груз упал на землю. – Внимательно вглядись в свои глаза изнутри и скажи, что там видишь. Сюда не смотри. Пообещай мне это.

– Он похож на яйцо. – Я придумывал, что вижу в пещерном зеве на изнанке век. – Камень в форме яйца…

– Обещаешь?

– Обещаю.

Переписчик удовлетворенно хрюкнул и выдохнул, а следом раздался шорох – что-то тяжелое поволокли по полу.

– А теперь скажи, что ты хотел бы увидеть.

Это застало меня врасплох. Сказать было нечего, потому повисло молчание, на фоне которого я отчетливо слышал звуки волочения.

– Что угодно, – подсказал переписчик.

– Не знаю. Может… что угодно?

– Что угодно! А теперь погоди. Глаза не открывай. И помолчи секунду.

Он снова зашипел, и я услышал, как осыпаются мелкие камни, отскакивая от стен, и что-то тяжелое катится, скребется, задевает выступы и с треском приземляется на дно.

Последний звук сменился тишиной.

Я так и не открывал глаза. Слышал, как переписчик легонько похлопал в ладоши. Слышал его шаги по туннелю.

– Ну вот, – сказал он. – Посмотри на меня.

И я посмотрел.

* * *