Переписать судьбу

Вокруг них начали собираться люди, что сразу отрезвило Наташу. Огромным усилием воли она заставила себя затихнуть и промямлила скопившимся зевакам и участливым людям:

– Все нормально… Ничего страшного… Идите… Мы тоже сейчас… пойдем…

Трясущимися руками она взяла у Калинина обезглавленную куклу и, стараясь не смотреть на нее, побрела к фонтану за головкой Габи. Почему-то ей казалось, что нельзя оставить ее там. Починить куклу вряд ли удастся, но, наверное, ее надо похоронить по всем правилам, как попавшего в ДТП пешехода. Егор пошел за ней, продолжая приговаривать без остановки:

– Ты, Наташка, не того… не надо… не переживай… Это ж кукла, не человек… Куклу можно другую купить… Еще лучше…

– Да что ты понимаешь… – проговорила Наташа и поймала себя на том, что ей опять хочется заголосить на всю улицу. Она проглотила скопившийся в горле вязкий ком горя и склонилась над чашей фонтана. Сам фонтан не работал, и белая мраморная емкость была наполнена водой только наполовину. На ее дне лежали камни разного размера и формы, битое стекло, обломки палок и веток с черными, загнивающими листьями. Сквозь толщу воды тускло светились на солнце несколько монеток. Головка куклы устроилось между осколком красноватого кирпича и пластиковой белой банкой с надписью «Краска масляная, с». Наташа специально подольше задержалась взглядом на размокшем в воде куске этикетки на банке. «С» – это может быть начало слова «серая» или «синяя». А может быть, это предлог. Возможно, на банке было написано, что масляная краска с какими-то добавками. В конце концов, ее фантазия истощилась, и пришлось сосредоточиться на головке Габи. Один ее глаз закрылся, а второй казался темным и грустным. Чудесные длинные волосы намокли и сбились комом на сторону, в одном ушке не было золоченой сережки. Но личико казалось неповрежденным, и Наташа несколько воспряла духом. Может быть, куклу все же удастся починить.

Девушка уже совсем собралась достать головку Габи из фонтана, но первым, высоко засучив рукав джемпера, сунул руку в воду Калинин.

Увидев, что стало с кукольным лицом, Наташа крепко закусила губу, чтобы снова не расплакаться. Оказалось, что от правого ушка через щечку, губки и шею идет безобразная ломаная трещина. Когда Егор решил стряхнуть с головки капли воды, верхняя губа отвалилась от лица Габи, и открылся отвратительный черный провал. Наташа всхлипнула, но все же удержалась и не заплакала. Слезами все равно делу не поможешь. Калинин поднял кусочек фарфора и сказал:

– И все же я не понимаю, чего так убиваться из-за куклы. Жалко, конечно, но она ж не человек. Дорогая, что ли? Или не твоя, а ты теперь виноватая получаешься?

Наташа сначала смогла только кивнуть головой в знак согласия, а потом добавила, не узнавая свой голос:

– И то, и другое… – Не обязательно Калинину все объяснять. Разве парень может понять что-нибудь, касающееся кукол?

Она с трепетом взяла у Егора головку и поняла, что ремонт требуется грандиозный и дорогой. Голова была отбита от фарфорового оплечья, к которому специальными хомутами крепилось матерчатое тельце, туго набитое чем-то довольно мягким. Денег больше взять было негде, а потому Габи, видимо, все же придется похоронить.

– Ты… иди… Калинин, по своим делам… – пробормотала Наташа. – Спасибо тебе…

– Да не за что, – ответил Егор. – Может, тебя проводить до дома, а то ты мне что-то не нравишься…

Наташа обернулась и увидела, что похититель кукол все еще сидит на асфальте и напряженно на них смотрит. Одноклассник проследил за ее взглядом и спросил:

– Может, дать ему еще и в морду? Я могу…

Девушка отрицательно покачала головой и ответила:

– Ну его… Но ты меня все же лучше проводи…

Всю дорогу до дома они молчали. Егор поначалу попытался говорить на разные темы, не касающиеся куклы, но Наташа была не в состоянии ни одну поддержать, и парень в конце концов замолк. Возле подъезда Наташа еще раз поблагодарила одноклассника и хотела было уже войти, как ей показалось, что сбоку справа мелькнул парень в синей толстовке. Она резко повернула голову, но никого не увидела, облегченно вздохнула и закрыла за собой дверь подъезда.

На следующий день Наташе пришлось объясняться с классной руководительницей по поводу прогулов физики, русского языка и литературы. Анастасия Николаевна всегда хорошо относилась к ученице Богучаровой, и ей явно хотелось услышать от девушки версию, которая ее целиком оправдала бы – бывают же прогулы по уважительной причине, такие и прогулами-то не считаются. Школьники – живые люди, всякое случается. Переходный возраст – непростой период. Но Наташе не хотелось ничего придумывать.

– Прогуляла – и все… – тусклым голосом твердила она и смотрела в угол класса, старательно избегая взгляда классной. Что она могла ей сказать? Разве физичка способна оценить степень ее утраты? Да и никто не сможет.

– У тебя что-то случилось, Наташа? – продолжала допрос учительница.

– Ничего не случилось! Можете вы это понять? – все же сорвалась Наташа.