Переломленная судьба

По дороге в город эти слова Ван Хуая никак не выходили из головы Ван Чанчи. Он вспомнил, как когда-то, покидая родной дом, он взял с собой стул. Тот стул сначала сопровождал их во время поездки в отдел народного образования, где на местной спортплощадке они устроили сидячую забастовку, потом Ван Чанчи на том же стуле посещал подготовительные занятия в уездной школе. На него вдруг нахлынула такая тоска, что, доехав до уездного центра, он решил наведаться к классному руководителю, который все еще хранил его стул. Тогда Ван Чанчи взял этот стул и, закинув за спину, направился на рейсовый автобус до провинциального центра.

56

В тот вечер Ван Чанчи планировал доставить Дачжи прямиком в квартиру, где проживало семейство Линь Цзябая. Но, проехав две остановки, он вдруг засомневался, побоявшись, что такие его действия вызовут подозрения у Фан Чжичжи. Он стал метаться между прямым и окольным путями. Проехав еще одну остановку, Ван Чанчи взял себя в руки, понимая, что из-за его метаний может проснуться и заплакать Дачжи. Тогда, стиснув зубы, Ван Чанчи вышел на четвертой остановке и пересел на автобус номер двадцать один, чей маршрут проходил мимо детского дома.

Получив звонок от Чжао Динфан, Фан Чжичжи тотчас прибыла на место. Она влюбилась в этого прелестного малыша с первого взгляда. У него были красивые черты лица, он был здоров по всем показателям, и у него была третья группа крови; при этом мальчик обладал превосходным слухом, четко складывал звуки, выглядел вполне упитанным и был хорошо одет. Совсем не верилось, что от него отказались бедняки. Но более всего ее пленило то, что когда она уже собралась уходить, малыш вдруг ухватился за ее безымянный палец и назвал мамой. И она окончательно сдалась. Однако ей еще следовало пройти через некоторые процедуры, а также известить обо всем Линь Цзябая, Лу Шаньшань и Фан Наньфана, чтобы принять решение вместе. В течение недели их семейство дважды наведывалось в детский дом, все высоко оценили малыша, поэтому бумаги по его усыновлению были оформлены. Фан Чжичжи дала ему имя Линь Фаншэн. Когда пришла пора его забирать, Линь Цзябай лично приехал за ним на машине, а Фан Чжичжи посадила его к себе на колени. Всю дорогу Линь Фаншэн бодрствовал и при этом не плакал.

Хотя Линь Фаншэн уже миновал период грудного вскармливания, Фан Чжичжи решила его продлить. Для этого она на три месяца ушла в декрет, села на лактогенную диету, стала принимать китайские лекарства, а также сделала курс специальных уколов, после чего с большим трудом, но все-таки добилась, чтобы у нее появилось молоко. Линь Фаншэн жадно сосал ее грудь, а Фан Чжичжи с радостью отдавалась процессу кормления, так что обе стороны, похоже, полностью были удовлетворены. По степенно от Линь Фаншэна начал исходить другой аромат. Родители уловили в нем родной запах, и тогда им стало приятно не только его обнимать, но еще нюхать и целовать. Он превратился в полновластного члена их семьи, а они частенько забывали, что взяли его из детдома.

Они покупали ему итальянскую одежду, английские игрушки, поили американским молоком, кормили французскими булочками и швейцарским шоколадом. Когда ему исполнилось три года, Фан Чжичжи стала учить его английским словам, а в четыре года пригласила к нему учителя по классу фортепиано. Под чутким воспитанием Фан Чжичжи в пять лет мальчик стал четко разделять передние и задние согласные, а в шесть лет мог исполнить «Менуэт» Баха. В семь лет он поступил в самую известную школу города. В восемь Линь Цзябай стал брать его с собой на площадку, чтобы поиграть в футбол. Он рос умным мальчиком и прилежным учеником, всегда был в первых рядах и то и дело получал грамоты и похвальные листы. В тот год, когда он пошел в первый класс, его дед по матери Фан Наньфан вышел на пенсию, и Линь Цзябай дал себе поблажку. Он стал ездить по командировкам, а также часто ходить на всевозможные приемы, возвращаясь домой глубокой ночью. Фан Чжичжи, помимо своей работы, заботилась о Линь Фаншэне, ее мало интересовало, чем занимается Линь Цзябай, и она даже не догадывалась, что у того появилась любовница. Первым об этом узнал Ван Чанчи, который уже тринадцать лет нес свою вахту напротив их дома.