Читаем Перелом. От Брежнева к Горбачеву полностью

2 сентября у нас состоялся весьма откровенный разговор с послом Франции, в ходе которого была обозначена основа для решения этой проблемы. Мы сидели у него в резиденции на Риддаргатан. Рядом с ним, как обычно, его заместитель — молодой, умный, ироничный Жан Феликс Паганон. Я предложил:

Давайте уточним, что такое закрытые районы — может быть, и спорить не о чем.

Гашиньяр чуть скривил губы в полуулыбке и ответил в своей мягкой, но упорной манере:

Места, закрытые по соображениям национальной безопасности, не связанным с уведомляемой военной деятельностью, есть у всех государств. Их можно называть закрытыми районами или районами ограниченного доступа. Нам больше подходит название «чувствительные пункты». Но название сути не меняет. Образно говоря, можно сравнить эти чувствительные пункты со спичечным коробком, а районы, где проводятся военные учения — со слоном. Тогда будет ясно, что в таких пунктах нельзя проводить военную деятельность, о которой идет речь на Конференции.

Я сказал, что сравнение его звучит эффектно, но для сугубо моего понимания не мог бы он в качестве примера назвать хотя бы один закрытый район или чувствительный пункт на территории Франции. Гашиньяр внимательно на меня посмотрел и ответил:

Плато Альбион: Вы, очевидно, знаете, что там размещены французские баллистические ракеты.

— А в Советском Союзе?

— Это Вам виднее. Но, на мой взгляд, примером может быть ракетный полигон Капустин Яр недалеко от Волгограда.

Все становилось на свои места. Практически мы говорили об одном и том же, но разными словами. На переговорах это бывает очень часто, и я понял, что беспокоит Гашиньяра. Однако два зачастую противоречащих друг другу подхода делали французскую позицию неопределенной и зыбкой.

С одной стороны, Франция твердо стояла на том, что каждое государство само должно определять, что является закрытым районом, его конфигурацию и размеры. Она была категорически против того, чтобы ограничивать такие районы какими— то процентами от размеров национальной территории (позиция США) или обмениваться списками и картами таких районов.

С другой стороны — создание закрытых районов не должно препятствовать проведению инспекций. Нужно сделать так, чтобы государства не могли отказаться от проведения инспекции под предлогом, что она попадает на закрытый район.

Как изложение общих принципов, это звучало убедительно. Но французы пока плохо представляли, как эти разноречивые принципы могут быть совмещены в соглашении. Их преследовал страх появления «черных дыр» для обхода договоренности об обязательной инспекции.

Я заметил, что в соглашении можно было бы так и записать: количество и размеры закрытых районов должны быть ограничены. Причем в них не будет осуществляться уведомляемая военная деятельность. Мы специально обговаривали эту фразу с западно— германской делегацией. Это, можно сказать, их идея, чтобы устранить те «черные дыры», которые так беспокоят Францию. Гашиньяр ответил, что этого, по— видимому, недостаточно. Нужно придумать такую комбинацию, чтобы реалии с закрытыми районами не препятствовали праву на проведение инспекции.

Следующие два дня я встречался с послами Англии и ФРГ. Они говорили примерно то же, что и французы. Во всяком случае, позиции ведущей тройки европейских держав были близки.

Так постепенно стала вырисовываться искомая комбинация. В соглашении об инспекции будут обозначены два района в виде матрешки. Один большой — там, где будет проводиться уведомляемая деятельность и инспекции. А другой — внутри него — закрытый район или чувствительные пункты. Их число и размеры будут ограничены.

<p><strong>ГЛАЗА ИЛИ КРЫЛЬЯ?</strong></p>

Другим камнем преткновения был, казалось бы, пустяковый вопрос — на чьем самолете будет проводиться инспекция. НАТО твердо настаивала — это должен быть самолет инспектирующего государства. А Советский Союз столь же категорически возражал — нет, самолет должен принадлежать только инспектируемому государству.

В чем здесь суть дела? Ответ прост — Советский Союз боялся, что иностранный самолет будет напичкан разведывательной аппаратурой, которая позволит получать информацию, далеко выходящую за рамки проверки выполнения мер доверия.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии