Перелом. От Брежнева к Горбачеву

Но мировую печать интересовали не столько детали советской позиции по инспекции, которую так тщательно выписывал маршал, как сам факт его приезда в Стокгольм. Визит Ахромеева призван показать, что «между советскими генералами и дипломатами нет расхождений», писала «Дагенс Нюхетер». Москва послала его, чтобы продемонстрировать поддержку советскими военными усилий правительства Горбачева. «Не заручившись поддержкой генералов», оно не могло бы выступать со своими новыми предложениями в деле мира и разоружения. А американская «Геральд Трибюн Интернэшенэл» поднимала планку ещё выше: маршал подтвердил, что успешное завершение Стокгольмской конференции «проложит путь ко второй встречи между Михаилом Горбачёвым и президентом Рональдом Рейганом».  

Мы со своей стороны также сообщили в Москву:

В кулуарах Конференции считают, что «политический ход с приездом сюда Начальника Генерального Штаба маршала  Ахромеева является выигрышным для Советского Союза. По традиции, — сказал посол Франции Гашиньяр, — считается, что военные выступают на политических форумах с «зубодробительными» заявлениями. Однако, вопреки ожиданиям, советское выступление было выдержано в конструктивном духе. Хотя в нем твердо излагались линия Советского Союза и оценки политики США, но сделано это было так, что американцам нечего было возразить. Делегация США, по его словам, не сориентировалась в обстановке и не решилась выступать с ответным словом. В общем, — сказал Гашиньяр, — американцы сейчас явно проигрывают в пропагандистском плане. Их главный козырь была инспекция, а теперь они практически выпустили его из рук».

Маршал тоже был доволен. После удачной пресс — конференции в советском посольстве он сказал сопровождающему его генералу Медведеву:

— Ну что, поблагодарим делегацию за дельные советы?

ГЛАВА 13

ДВЕ НЕДЕЛИ — ДВА КАМНЯ ПРЕТКНОВЕНИЯ

Две с половиной недели оставалось до окончания переговоров. Конференция напоминала шумную и многоголосую ярмарку, которая разбрелась по бесчисленным павильонам и аттракционам. Весь день до поздней ночи проходил в круговерти каких— то неофициальных заседаний, «кофейных групп», встреч на разных уровнях. И всю эту многоголосую ярмарку необходимо было держать в руках, контролировать и направлять в нужное русло. Поэтому в советской делегации существовало строгое правило. В 8 утра, чтобы не случилось, начиналось совещание, где каждый член делегации получал четкое задание. Только после этого они отправлялись на свои встречи и заседания. А вечером делегация снова собиралась, заслушивала отчеты о проведенных беседах и писала телеграммы в Москву.

Из разноцветной мозаики информации, полученной в эти дни, складывалась любопытная картина. Прогресс был очевидным по всем направлениям — неприменение силы, уведомление, наблюдение, переброска войск, обмен ежегодными планами военной деятельности. В рабочих группах по всем этим разделам завершалась выработка соглашения. Началась работа над инспекциями и ограничениями.

Но вот любопытная деталь — ни одного полного текста пока согласовано не было. Даже там, где существовала принципиальная договоренность. В каждом разделе оставалась какая— нибудь маленькая несогласованная фраза или запятая. Восток и Запад по— прежнему с подозрением смотрели друг на друга и ждали последнего часа.

Глядя, однако, на эти «запятые», сравнивая их со своими директивами и позициями партнеров по переговорам, которые вырисовывались из бесед, мы были спокойны. Устранить их можно будет без труда, когда настанет «судный день», если, конечно, не случится что— либо экстраординарное.

Но оставались две темы, которые могли стать камнем преткновения. Это — весь блок вопросов, касающихся инспекций, а также параметры уведомления и наблюдения.

Собственно говоря, по параметрам уведомлений директивы позволяли выйти на взаимоприемлемую договоренность. Тревогу вызывали пороги по танкам и наблюдателям. Разброс позиций сторон здесь был слишком велик. Нам явно нужно было расширить запасные позиции, чтобы не попасть впросак при финишном размене, когда уже не будет времени запрашивать Москву.

* * *

С инспекцией все обстояло сложнее. Это было новое, неизведанное дело. Даже Запад, который всегда активно продвигал инспекцию, оказался неготовым к ее конкретной разработке. Едва она началась, как среди натовских делегаций пошёл разброд. Оказалось, что инспекция слишком острый инструмент, когда имеешь дело с такой чувствительной материей, как национальная безопасность — даже у самых близких союзников она может иметь собственные болезненные нюансы.

Начать хотя бы с такого, казалось бы, бесспорного вопроса — каждое государство должно иметь право на инспекцию. Да, теоретически, с точки зрения права, это так. Но если это право тут же не ограничить, оно приведет к абсурду. Достаточно провести простой арифметический подсчет, что получится, если все, или даже большинство, из 34 государств будет требовать проведения инспекций на территории какого— либо одного государства.