переКРЕСТок одиночества 2

Я уже понял куда привела меня дверь ведущая из снежного тамбура — в разбитое крыло креста. Какое именно пока не понять, но как войду — сразу сориентируюсь. Сейчас я стоял посреди до боли знакомого кирпичного коридора. И даже холод здесь был такой же как и там — в «родном» кресте. За моей спиной некогда располагалась железная заслонка прикрывающая окно. Тут проходили свидания. Во время падения крыло переломило, часть его ушла вниз по склону — я наткнулся на него при подъеме. Место отлома было заделано капительной кирпичной стеной. Откуда кирпич понятно. Что за «бетон» использовал строитель не знаю, но стыки покрыты инеем и мне пока не хочется ковыряться и вглядываться. Хозяин это может насторожить и рассердить — как и любого обычного человека. Одно дело, когда впервые пришедший к тебе в квартиру гость с любопытством оглядывает обстановку. И совсем другое, когда гость начинает ковырять обои и заглядывать под ковры.

Еще одна стена встала в месте «плеча», отгородив крыло от фюзеляжа. И здесь стена капитальная, кирпичная. И дверь ей под стать — мощная стальная. Когда хозяин заходил, я успел заметить, что ее каркас из арматуры. Сверху обшита железными листами. Не железными. Металлическими. Разница огромна — металл светлый, почти серебряный, но со странными темными волнами, что едва заметны на светлом фоне. В своем кресте я такого материала не помню.

Раздевшись, достав необходимое, закрыв первую дверь на тяжелую и крепкую стальную задвижку, шагая ко второй двери, неся в руках термос, разминая пальцы в старых тапочках, продолжал осматриваться. По сути, это еще один тамбур. Чистенький, с выровненным полом, вдоль стен висит одежда, стоит несколько ящиков. Из кирпича выложен высокий и широкий стол. Один участок стены увешан охотничьим снаряжением. Сразу увидел семь лыжных палок — я посчитал — две пары лыж. Чуть выше снегоступы, левее очень знакомые охотничьи рогатины, там же несколько багров, мотки веревки, какие-то ремни. В дальнем углу, на еще одном кирпичном возвышении, сложены куски медвежьих шкур. У самого выхода — где холодней всего — еще одна шкура, что прикрывает пару металлических ящиков. Это наверняка холодильники с мороженым мясом. Хотя мое внимания больше привлеки углы замеченных ящиков. Металлические контейнеры. Один серьезно помят. Заглянуть бы…

— Мир дому вашему — коротко склонил я голову, замерев у двери.

— Проходи, Охотник. И хватит уже корячиться. Понял я, что ты не со злом пришел. И одежда на тебе его.

— Антипия — кивнул я — Учителя.

— Учителя — проворчал Андрей — Он и меня учил. Дурак старый.

Я промолчал. Пусть как хочет его называет — явно знал Антипия куда дольше меня. А судя по виду висящих в коридоре чужих охотничьих рогатину Антипий здешнему обитателю еще и снаряжение мастерил. Или наоборот — перенимал азы охотничьего здешнего дела.

— Садись — Андрей первым опустился в самодельное, но самое настоящее кресло с высокими спинкой и подлокотниками, мне указав на такое же.

— Обалдеть — признался я, опускаясь в мягкое кресло.

Наклонившись, поставил термос на прикрытый скатертью кирпичный невысокий столик.

— Чай! — выдохнул Апостол, хватая термос.

Не мешая хозяину, огляделся.

Тюремный крест как есть.

С отломленными крыльями. Остатки крыла через которые я вошел — правые. Это стало ясно по кокпиту, что был отгорожен от центральной части креста шторой из шкур. Левого крыла вообще нет — пролом забран кирпичной стеной. Видать отломило при падении полностью. Пол в фюзеляже был накренен, но хозяин поработал и здесь, выровняв его с помощью земли и битого кирпича. Причем не абы как — у меня под ногами вполне привычная кирпичная кладка прикрытая медвежьими шкурами. Они же — шкуры — висят на стенах, сложенными лежат в углах, устилают кресла. Шкуры повсюду. Логово настоящего охотника. И спортсмена.

Я мигом заметил несколько самодельных гантелей, штангу, закрепленный на стене турник, свисающий с потолка канат, веревку привязанную к стоящим на полу салазками нагруженным кирпичом, покачивающуюся боксерскую грушу. Спортзал на самом видном месте. Прямо в центре, а не где-нибудь в укромном уголке. Это много говорит о хозяине, о его устремлениях. Но еще больше о нем говорит все его жилище — если это все было сделано его руками, а не получено по наследству.

— Это все вы? — повел я вокруг рукой.

— Давай на ты — поморщился Андрей — Проще.

— Ага.

— Все я — подтвердил старик и сделал еще один глоток обжигающего чай, вздохнул с сожалением — Слабоват! И заварен через задницу. Я бы по-другому сделал.

— Нужна заварка? Я достану — улыбнулся я.

И улыбнулся особо. Вроде по-дружески, но именно с такими улыбками в ваши двери стучатся торговые представители. И Апостол Андрей это понял, хмыкнул, глянул на меня с интересом.

— Никак торговец?

— Курьер, торговец — кивнул я — Начинающий.

— О как. И охотник к тому же?

— И охотник.

— Начинающий?

— Начинающий — подтвердил я.

— Скольких убил?

— Нескольких. Первого с Антипием. Дальше уже сам — Антипий умер.