– В общем, было мне тогда семнадцать лет. Мордочка вся в прыщах, щеки пухлые, все остальное тоже весьма рыхлое, кучеряшки на голове торчат, а растущую грудь разрывает от всяческих томлений и волнений. То хочется любви роковой, то подвигов, то приключений, то еще какой-нибудь ерунды, вроде пироженки с кремом или конфетки шоколадной. В голове романтические бредни, смутные мечты и полное отсутствие мозгов. И тут встречается мне мальчик… Не мальчик, а ожившая мечта – высокий, стройный, глаза голубы-ы-ые, а улыбка такая, что сердце заходится. Красивый мальчик был. Ну, прям настоящий принц. Да что там принц! Принц это даже как-то мелко. Бог. Молодой, красивый, улыбчивый бог. Спустился с небес, чтобы волновать мой девичий покой. Мы жили по соседству и часто виделись. И каждый раз при встрече он мне улыбался. Я навыдумывала невесть что! Мы ни разу не разговаривали, но воображение само создало образ героя. Я знала, что он самый благородный, самый отважный, самый-самый, в общем. Откуда знала? Даже не спрашивай. Я так решила. И он обязан был соответствовать, сама понимаешь.
Стряпуха пригладила волосы и снова легла, только перекатилась на бок, чтобы видеть молчаливую слушательницу.
– Так вот. Виделись мы часто, но он не пытался познакомиться. Да еще и постоянно ходил в компании приятелей. И я решила, что он любит меня, но не решается признаться. То есть до такой степени любит, что боится моего отказа. Вдруг он встанет передо мной на одно колено, протянет мне розу, руку, сердце, а я окажусь надменной гордячкой – отвернусь и пройду мимо? В общем, следовало дать ему понять, что настроена я благосклонно. Поэтому теперь каждый раз, когда мы виделись, я, перебарывая стеснение, тоже ему улыбалась. Но, конечно, молчала. Ведь он же рыцарь, он должен сам сделать первый шаг! В общем, я ждала. В семье тогда были нелады, отец бросил мать, она погрузилась с головой в работу, была раздражительна, придирчива, а по временам и поддата. Поэтому я носила свое счастье и свои надежды глубоко в сердце, ни с кем ими не делясь. Мой принц, мой рыцарь, мой прекрасный бог был моей тайной. Я думала о нем, засыпая и много-много раз вспоминала в течение дня, иногда безо всякой цели выходила из дома, чтобы встретить его случайно на улице и обменяться улыбками.
Девушка замолчала, а Зария впервые за весь ее долгий монолог заинтересованно пошевелилась и перевела взгляд на рассказчицу, не понимая, зачем та решила поведать ей о своей юности, да еще и столь пространно.
– Месяц… – продолжила тем временем Василиса. – Он улыбался мне месяц. Не говорил ни слова. Никуда не водил. Просто улыбался. Но пару раз, проходя мимо, будто бы невзначай касался руки, плеча. О-о-о… В моих фантазиях мы уже были семьей с тремя детьми, домом у моря и прочими необходимыми атрибутами счастья.
Лиска хмыкнула.
– Однажды я шла в магазин. Смотрю, а он стоит у входа в парк. Один! Без приятелей. Конечно же я сразу расцвела в улыбке. Ну и он тоже расцвел. И вдруг, представляешь, протянул мне руку. Руку! Мне – нескладной толстушке со свежевыдавленным прыщом на подбородке! Но по-прежнему молча.
Василиса потерла рукой лоб и вздохнула:
– Что я тебе хочу сказать… Улыбка – это единственное, что было в нем хорошего и запоминающегося. В общем, мой первый раз случился через пять минут, в этом же парке. В кустах. Были там такие дремучие заросли, в которых и стадо коров могло заблудиться. Не говоря уже о влюбленной парочке – Принце и его Даме. От восторга, что он наконец-то решился – подошел ко мне, переборол смущение (ха-ха-ха), я даже не поняла, что мой первый раз как-то совершенно не похож на волшебное таинство. Произошло все крайне поспешно. Было неприятно, неудобно, да он тут еще сопел… – Лиска посмотрела на Зарию. – А потом, когда все закончилось, смотрю я в шуршащие над головой ветки и думаю: «А если тут клещи?» Понимаешь? Не о нем. Не о том, что случилось. Не о том, как случилось. О клещах. Вдруг, думаю, укусят, я ж с ума от ужаса сойду! А сама смотрю на принца своего и понимаю… Какая же я ДУРА. Он был… не знаю. Совершенно никакой. Ореол таинственности померк, и молодой прекрасный бог стал просто неловким подростком, так и не стащившим с себя до конца штаны. И себя тоже со стороны будто увидела. Так мерзко стало. Потому что ясно ведь, что ни один влюбленный мальчик с любимой девочкой так не поступит. Но я же не простая девочка. Я же ДУРА.
Чернушка смотрела на рассказчицу широко раскрытыми глазами, слезы в которых давно высохли. В расширившихся зрачках отражались понимание, жалость, обида.
– Думаю, будет лишним тут говорить о том, что мой прекрасный принц просто поспорил. На меня. Точнее, не совсем на меня, а на то, что сможет добиться от девушки самого главного, не сказав ей ни слова. Честно говоря, сейчас вспоминаю это все и думаю – какой же сообразительный был мальчик. С совестью нелады, зато смекалка достойна восхищения. Кого он выбрал? Правильно – закомплексованную, застенчивую, страшненькую. Ту, которая в себя не верит, но при этом очень хочет быть любима, хочет вызывать восхищение.