Перегрин

Проконсул принял меня в большом прямоугольном доме, напоминающем конюшню из-за того, что от двери до противоположной стены шел длинный холл, по обе стороны от которого находились комнатушки, разделенные тонкими деревянными перегородками. Ни дверей, ни занавесок комнатушки не имели, и, проходя мимо, я имел возможность заглянуть в каждую и убедиться, что там только топчаны. То ли это был родовой дом большой семьи, то ли казарма. В дальней половине холла стоял длинный стол с лавками по бокам. Проконсул сидел у дальней стены во главе стола. Одет был в белую хлопковую тунику с двумя вертикальными пурпурными полосами сантиметров десять шириной каждая, что говорило о принадлежности к сенаторам. Слева от него расположился секретарь — пожилой чахлый мужчина с жидкими, наполовину седыми волосами и слезящимися глазами, которые постоянно вытирал — что-то писавший свинцовым карандашом на папирусе. Справа позади стоял, сложив руки на животе, юный и мускулистый раб-негр в белой набедренной повязке. Квинт Сервилий Цепион ответил на мое приветствие и показал рукой, чтобы занимал место за столом на лавке справа от него. Следующим жестом проконсул отправил секретаря на низ стола. Разговор, видимо, предполагался серьезный, не для лишних ушей. После третьего жеста раб поставил передо мной бронзовый кубок емкостью грамм двести с барельефом в виде лежащей волчицы, у которой сосут вымя два человеческих детеныша, скорее всего, Рэм и Ромул, и наполнил его красным вином, кисловатый запах которого сразу насторожил меня.

— Вино местное, не самое лучшее, — предупредил Квинт Сервилий Цепион. — Ваши суда должны привезти вино из моего имения, жду с нетерпением.

— Караван должен был выйти на день позже нас, так что доберется завтра или послезавтра, — проинформировал я.

— Поскорее бы, а то надоела эта гадость! — раздраженно произнес он и изрядно отхлебнул этой гадости из своего кубка, серебряного, но с таким же барельефом.

— Ты, наверное, слышал, что мы захватили здесь в храме Аполлона несметные сокровища: сто десять тысяч унций (почти три тонны) серебра и сто тысяч унций (две тонны семьсот пятьдесят килограмм) золота, включая золотую статую Аполлона из его святилища в греческих Дельфах, увезенную галлами после разграбления тех мест, — начал проконсул.

— Да, ходят самые невероятные слухи о добыче, которую ты захватил, — подтвердил я. — Мне называли те же цифры, только в либрах (либра равна двенадцати унциям).

— Серебро будет поделено между моими воинами, а золото отправим в Рим, — оповестил он.

— Мне надо будет сопроводить эти сокровища до Рима? — спросил я.

— Нет, и без тебя есть, кому это сделать, — ответил он. — Ты отвезешь только мою долю, и не в столицу, а моему зятю Квинту Лутацию Катулу, претору Дальней Испании, в Гадес.

— С удовольствием выполню поручение! — искренне пообещал я.

— Это еще не всё, — произнес он, понизив голос. — Через несколько дней после твоего ухода отсюда отправится большой караван с золотом. Он пойдет в Массалию (будущий Марсель). Сопровождать караван будут четыре турмы (в турме тридцать всадников) из вспомогательных войск. По пути на этот караван могут напасть и захватить его… — Квинт Сервилий Цепион замолчал, напряженно глядя мне в глаза.

И тут я понял, что именно хотят от меня в благодарность за гражданство.

— Да, могут легко захватить караван, особенно, если охрана будет из провинций Иллирик, Азия или Африка, которая сразу разбежится при нападении, — сказал я, глядя в глаза проконсулу. — Даже знаю место, где это, скорее всего, произойдет — на подходе к реке Роданус. Затем перегрузят на трирему и отвезут, куда угодно, в тот же Гадес, допустим.

— Фест Икций правильно говорил, что ты быстро соображаешь! — улыбнувшись, похвалил Квинт Сервилий Цепион.

— Сколько получат исполнители? — поинтересовался я.

— Треть, — ответил он. — Остальное надо будет разделить между другими… посвященными в дело. Свою долю вы распределите, как сочтете нужным.

То есть я смогу взять, сколько пожелаю из девятисот семнадцати килограмм золота. Даже если соглашусь на полагающуюся мне, как командиру, десятую часть, то стану обладателем примерно миллиона шестисот тысяч сестерциев. Ради такой суммы стоит рискнуть. Если сразу не схватят, то я запросто найду место, где римляне искать побоятся.

— Меня это устраивает, но есть небольшая проблема. Слишком много моих людей будут знать об этом деле, и всем рот не закроешь, — предупредил я.

— Да, желательно, чтобы делали это как можно дальше от Рима, — согласился проконсул.

— Если им за прошлогодние подвиги дать досрочно римское гражданство и надел земли рядом с тем же Гадесом, то большинство там и останется, — подсказал я.

— Пожалуй, мой зять поможет нам устроить это. Ведь он будет кровно заинтересован, — после короткого раздумья произнес Квинт Сервилий Цепион.

— Тогда я готов хоть завтра отправиться в Нарбо-Марциус с твоей долей, а дня через три пусть выходит караван на Массалию, — огласил я свое решение.