Читаем Перед грозой полностью

И эхом откликалось: «Убил женщину, убил женщину, женщину, женщину, женщину», — леденя ужасом еще невинные души.

Убил женщину!

Убил своего отца!

Еще бы немного — и убил бы падре Исласа! Падре Исласа, святого!

Со многих уст чаще всего срывается вопрос: «А как было с падре Исласом?», «Как было с нашим падре?» Рассказ Паскуаля, причетника, сопровождавшего падре Чемиту, как он его называл, если убрать все междометия и комментарии, звучал так: «Услышав выстрелы, я из любопытства вышел на паперть и вдруг вижу — бежит Хуанита Родригес, словно обезумев, и во все горло кричит: «Ее убили! Ее убили! Где падре? Где падре?» А я знал, что ни сеньора приходского священника, ни падре Видриалеса здесь пет; поэтому, даже не узнав ничего толком, я поспешил в часовню предупредить падре Чемиту, так меня проняли крики Хуаниты; падре Ислас, когда я, вбежав, сказал ему, что никого, кроме него, нет? вблизи, уже сам услышал крики в храме и поднялся: мне навстречу. «Ай, ай, падре, какое несчастье, убили Микаэлу, идите скорее, может, еще застанем ее живой, идемте же скорее, бежим!» — выкрикивала Хуанита, и крики ее отдавались эхом под сводами, она даже забыли, где находится; мы не бежали, а летели втроем, и отовсюду к нам подбегали люди, спрашивая, что случилось; в это время мы увидели Дамиана верхом на лошади, скачущего галопом по Апельсиновой улице, а за ним бежали люди с криком: «Держи его!» Когда убийца поравнялся с падре Чемитой, он рванул поводья, резко остановив лошадь, поднял пистолет и дважды выстрелил в него в упор, в бешенстве вопя: «А, вас-то я и искал, падре Сукпн Сын, это вы виновны во всем, вы и приходский священник. Я с вами еще…» Но вмешалось само провидение! Оба выстрела лишь задели шляпу: конь поскользнулся и упал, сбросив с себя всадника, а когда тот вновь выстрелил, уже с земли, то опять промахнулся; Крессенсио, Хуап Ломас по прозвищу «Путаник», дядя Сехас и не помню, кто еще, все мы бросились на Дамиана и стали его вязать; тут-то я и узнал, что он убил еще и своего отца; меня будто молнией поразило, я в ужасе вскочил, словно увидев скорпиона, и с силой пнул его, похоже, меж лопаток, потому как у него дыхание перехватило и он перестал всех честить: «Сволочи, трусы!» Тут я вспомнил о падре Чемите и, еще не оправившись от гнева и испуга, побежал к дому дона Иносенсио, — мне с трудом пришлось пробиваться сквозь толпу, — и протиснулся к дверям спальни, куда внесли умирающую; около дверей я подождал, пока не вышел падре, на щеках у него застыли слезы, никогда до сей поры я не видал его плачущим. «Успели исповедать?» — спросил я его, и этот же вопрос задавали ему все, кто тут был. Он ничего не ответил. Суровый, как всегда, не обращая ни на кого внимания, он вышел на улицу, сделал мне знак вернуться в церковь, а сам отправился домой; говорят, много раз ему стучали, но он не подавал никаких признаков жизни; рано утром он послал известить сеньора приходского священника, что уезжает в Кламорес и пробудет там две недели, так как намерен там предаться покаянию.

— Трудно было изловить его, — рассказывает дядя Сехас посетителям, наводнившим «Майский цветок», — за ним пришлось гнаться чуть не через все селение, и мы едва его не упустили, когда он вознамерился удрать от пас по дороге в Теокальтиче, любой ценой хотел туда прорваться, а среди нас поначалу никого не было верхом, и оружие мы прихватить не успели, но он-то не знал, что мы безоружные, и то и дело сворачивал то за один угол, то за другой, опасаясь наших пуль, а мы просто бея?али за ним и кричали; я был один из первых, я только что приехал из Лас-Трохес, отдыхал там, — и вот перед домом Рамиресов слышу: «Держи его, держи!» — а это кричал Крессенсио на улице, откуда-то сверху, а кто-то другой кричал откуда-то снизу; и как раз Дамиан свернул сюда; те, кто был в лавчонке доньи Сельсы, выбежали оттуда; Дамиан нас увидел и бросился назад; Крессенсио и я стали преследовать его, затем к нам присоединились и другие, и вот тут нам пришлось прыгать, как зайцам, укрываясь от пуль, — время от времени он в нас стрелял; хорошо, что со стороны дороги в Теокальтиче подъехали Хуан Ломас и кто-то еще, все верхом, и вытащили свои пистолеты, тут Дамиан понял, что проиграл, он перемахнул через канаву, и нам удалось прижать его к ограде дона Матиаса, дон Матиас и сделал первый выстрел из старого карабина, из которого, правда, не попадешь в цель, если она далее двух метров, и хоть стрелял он в Дамиана в упор, все же промахнулся; но знаю, кто закричал: «Надо доставить его живым, не стреляйте!» — ну и потащили его вдоль Апельсиновой улицы. И никого из властей; власти вместе с полицией явились, когда мы его уже обезоружили и крепко держали, а он был уже совсем как христосик; единственно, что сделал политический начальник, так это своим присутствием спас ему жизнь, — если бы не он, люди убили бы Дамиана.

Перейти на страницу:

Похожие книги