Пепел врага

Бойцов подставил под легкие порывы ветра лицо.

Верещагин смотрел на друга и вспоминал, как во время прыжков с парашютом в училище, когда Илья еще не перешел на спецфакультет, тоже дул легкий ветер…

Кто-то из московского начальства, наплевав на предупреждения метеорологов, решил блеснуть перед комиссией из Министерства обороны выучкой курсантов. Метеорологи предупреждали о сгущавшемся тумане. Высокий начальник заявил, что туман десантуре не помеха и что ветер разгонит эту муть.

По вине высокопоставленного идиота десантирование началось в условиях нулевой видимости. И все было бы ничего, но со всех сторон полигон окружали озера. Спасательная служба на озерах была. Однако в тумане спасатели оказались бесполезными. Звук на воде разносится далеко.

Ветер усилился. Он не смог разогнать туман, который, точно косматый зверь, прижался к земле, распластался по поверхности озер, уполз в леса.

Верещагин, десантировавшийся за другом, видел, как Илью уносит к озеру. Тот пытался маневрировать, но ничего не получалось. Купол его парашюта завис над линзой озера, чтобы затем стремительно опуститься вниз.

Верещагин приземлился более удачно. Он быстро погасил купол, сбросил лямки и тяжелую амуницию. С разгона нырнув в стылую воду, Верещагин задохнулся от холода. Он торопился, потому что знал – в полной амуниции, оказавшись в холодной воде озера, десантник камнем идет ко дну.

Верещагин плыл вразмашку, ориентируясь на белое пятно парашюта, распластавшегося на воде. Добравшись до места неудачного приземления друга, он сделал глубокий вдох. Нырял Верещагин с открытыми глазами. В озерной мути увидеть человека не так-то просто.

Стараясь не запутаться в стропах парашюта, Павел добрался до друга, уже успевшего нахлебаться воды. Рывком отстегнув лямки, он подтолкнул обмякшее тело Ильи к поверхности. Бойцов инстинктивно глотнул воздух, ошалело замотал головой. Не ожидавшему такой прыти Верещагину пришлось садануть друга по челюсти. Тот пытался вцепиться в своего спасителя и потянуть на дно.

Подоспевшие спасатели втащили обоих курсантов в лодку. Отплевываясь пропахшей тиной озерной водой, Павел костерил дуболома, приказавшего совершить десантирование.

Илья, медленно приходивший в себя, улыбался посиневшими губами, ни на секунду не отпуская ладонь спасшего его друга…

* * *

Одернув рукав куртки, Верещагин посмотрел на часы. Стрелки неумолимо отсчитывали быстротечное время.

– Скоро самолет, надо двигаться на «взлетку», – произнес он.

Бойцов не понял:

– Куда?

– В аэропорт, – засмеялся Верещагин.

– Совсем мы с этой войной замудохались. Даже нормально говорить разучились. Шпарим специфическими словечками. Скоро жестами объясняться начнем, – расплачиваясь с официанткой, посетовал Илья.

Поднимаясь, приятель пожал плечами:

– Ничего особенного. У людей определенных профессий свой жаргон. Мы и на пенсии парки будем называть «зеленкой».

Илья, перехватывая у друга сумку, хмыкнул:

– Если доживем до пенсии. – И добавил словами известного романса: – Кавалергарда век недолог.

У выхода из кафе друзья поймали такси. Сторговавшись с шустрым таксистом, похожим на крысу в кепке, офицеры направились в аэропорт. Они сидели на заднем сиденье, продолжая приглушенными голосами разговор. Таксист вертел головой, пытаясь вникнуть в суть беседы клиентов. Он то и дело поглядывал в зеркало, которое отражало лица пассажиров.

Бойцову такое любопытство крайне не понравилось. Он нагнулся к водителю, натянул ему кепку на уши, после чего предупредил:

– Смотри на дорогу, джигит!

– Ты чего, дорогой? – заныл таксист.

Спецназовец добавил металла в голосе:

– Дорогими жена да мама с папой бывают. А я в тебе родственных черт не нахожу. Так что кончай базарить и гони побыстрее на «взлетку».

Больше водила офицеров не беспокоил.

В буфете аэропорта друзья выпили на посошок по порции местной, не слишком хорошей водки.

Женский, но механический голос объявил о начале регистрации рейса на Москву. К стойке потянулись люди с паспортами, билетами и багажом в руках.

Бойцов заключил друга в объятия.

– Ладно, Пашка, езжай в Белокаменную и ни о чем не думай! А мы тут пошустрим маленько. Предъявим счета за ребят и за тебя кому следует.

Слегка отстранившись, Верещагин заглянул другу в глаза.

– Не получится не думать. Я и сейчас не понимаю, на хрена я в Москву лечу. Мое место здесь.

Людской поток обтекал друзей, стоявших в центре зала.

В глазах спецназовца Верещагин прочел недоговоренность.

– Ты еще что-то хочешь сказать? – спросил он.

После минутного замешательства Бойцов ответил:

– Знаешь, Пашка, у Кривонравова сын в Москве есть. Крутой фирмач, по моим данным. Занимается всем понемногу, но очень быстро поднялся. Ты бы присмотрелся к полковничьему отпрыску на досуге. Может, оттуда ниточка потянется. – Помолчав, он добавил: – Только дров не наломай.

На лице десантника появилась жесткая улыбка.

– Заметано. Найду, с какой стороны подкатить. И консультант у меня в Первопрестольной имеется. Хороший консультант…