Пепел в отражении

– Нет, не только! – заорал он, брызжа слюной. – Люди должны знать, что никто не в безопасности. Вы их только в этом убеждаете, но ни черта не можете. Служба безопасности, если бы! Кучка зазнавшихся начальников, таких же, как наш командир. Вы же не то, что других, вы себя-то защитить не в состоянии. Четыре взрыва, а вы только и делали, что людей успокаивали!.. – он вдруг затих, как если бы и не было этой вспышки. – Я целый год готовился. Закупал материалы мелкими порциями, готовил снаряды. Прикидывал, где жертв будет меньше – мне же тоже никого калечить не хотелось, только достучаться… Но вот с девчонкой этой не получилось совершенно.

Марк сжал кулаки.

– Я не хотел ее убивать, правда. Но это такая оплошность с моей стороны – оставить свидетеля… Я же хотел сначала показать вашу некомпетентность, а потом и своего начальника за собой утянуть, а так получалось, что я сам позволил на меня выйти через свидетеля. Вы бы меня все равно поймали, только без нее вышло бы дольше, да и улик меньше было бы… Ну да как получилось, так и получилось. Главное, что за Леньку я теперь спокоен. Недолго командиру нашему теперь при погонах оставаться…

Трофимов какое-то время молчал.

– Значит, все ради справедливости, да? А как же те люди, которые пострадали от твоих действий? Для них где справедливость?

– А вы так и не поняли? – улыбнулся Ветлицкий. – Где оно вообще, правосудие ваше? Наступило оно для Леньки? Только слово красивое. Нет его в природе, как нет невиновных, нет виноватых… Все мы преступники, просто кто-то борется, чтобы это преступление было наказано, а кто-то скрывает его так хорошо, что занимает высокие посты и ни о чем не жалеет.

Он замолчал, откинулся на спинку стула и запрокинул голову, не обратив никакого внимания на конвойного, наблюдавшего за ним с нескрываемым презрением. Впервые за последние два года на душе у него было спокойно.

Из допросной Марк выходил в смешанных чувствах. Он всегда считал, что делает все ради своих близких, но сейчас, после разговора с полубезумным террористом, отдавшим все ради мнимой справедливости, внезапно задался вопросом: а сколько еще таких вот скрытых преступлений? Сколько было дел, в которых виновный ушел от наказания, а сколько может быть тех, о которых они просто не знают? И как тогда найти преступника, если им может оказаться кто угодно – друг, родственник или, как в случае Ветлицкого, начальник?

Вышедший следом за ним Трофимов захлопнул за собой дверь и устало прислонился к стене. Будто постарев на десяток лет, он словно едва держался на ногах, и Марк даже успел на секунду испугаться, когда полковник так же резко выпрямился. Обычно ясные глаза сейчас не выражали ничего, кроме крайней степени измождения.

– Ну, что скажешь? – поинтересовался он. Марк на миг задумался.

– Он ничего не отрицает, но мотив… Будем назначать психиатрическую экспертизу?

– Да и без нее понятно, что смерть брата его подкосила… Но если честно, в какой-то степени я его даже понимаю, – вдруг сказал Роман Алексеевич. – Знать о преступлении и не иметь возможности его доказать или хоть что-то исправить… Это любого сведет с ума. Ладно, лучше скажи мне, что там с заложниками? Все целы?

– Дубцова в больнице, Саня говорит, у нее повторное сотрясение – она сильно ударилась головой, когда пыталась увернуться от пули. Запер ее в палате, велел отдыхать. У Ксении Маяковой пара-тройка царапин, а охранник вообще все проспал.

– Значит, отделались легким испугом, – подвел итог Трофимов. – До сих пор не могу поверить, что твоя свидетельница поехала к террористу без сопровождения! А если бы мы не успели или Ветлицкий ее пристрелил сразу же? Слава богу, что все обошлось.

– Вот как раз на этот случай я и поставил «жучок», – пожал плечами Марк. – Как чувствовал, что пригодится.

– Да уж, повезло нам со свидетельницей… Хорошо, ребята грамотно сработали. Завтра с утра надо будет журналистов собрать, пусть знают, что все позади.

– Роман Алексеевич, а с командиром Ветлицкого что будет?

Полковник ненадолго замолчал, потом взглянул на него, и в этом взгляде отразилась сталь.

– Он виноват не меньше, пусть на детонатор нажимал Ветлицкий. Думаю, наш директор вряд ли будет рад такому сотруднику. Кто знает, может, даже дело погибшего летчика поднимут. По крайней мере, я буду этого добиваться. Боже, неужели сегодня я наконец-то засну спокойно!..

Прозвучало с неприкрытым сарказмом, но Марк не мог с ним не согласиться.

Больше всего на свете ему хотелось рухнуть в кровать и вволю отоспаться. Ему казалось, что он проспит чуть ли не целые сутки. Хотелось просто смыть этот день под душем и забыть его, как страшный сон – именно так он себя почувствовал, когда увидел Дарину.