Пепел и алмаз

— Ну и надымили вы тут! Задохнуться можно.

В самом деле, в маленькой комнате воздух был сизый от дыма. Вага встал, вслед за ним поднялся Анджей Косецкий.

— Я не помешала? Вы кончили?

— Более или менее, — сказал Вага. — К вам, кажется, еще кто-то приходил?

— А, пустяки! Визит родственника. Вы в самом деле кончили?

Вага кивнул.

— Прекрасно! В таком случае присоединяйтесь к нам, мы отправляемся кутить.

— По какому поводу? И куда?

— В «Монополь». Надо же выпить за окончание войны. И за наши дела. Надеюсь, они продвигаются успешно?

— Вполне.

— Вот и прекрасно! Значит, идем? Я вижу, вы колеблетесь?

— Да. У меня сегодня еще одно свидание.

— Деловое?

— Скорее да.

— Тогда можете не ходить. Уверена, что ничего серьезного.

— Напротив.

Станевич вздохнула.

— Как это скучно. Вечно у вас дела, капитан! Ну, ладно, так и быть, идите, на сей раз я вас освобождаю. Но потом вы присоединитесь к нам?

— Постараюсь.

— Никаких «постараюсь»! Отвечайте определенно: «да» или «нет»?

— Почти определенно «да».

— Что за несносный человек! Но я ловлю вас на слове. А у вас, пан Анджей? — Она взглянула на задумавшегося Косецкого. — Тоже свидание?

— Да, и как раз в «Монополе».

— С женщиной?

— С мужчиной.

— Надеюсь, этот мужчина не отнимет у вас весь вечер?

— Самое большее четверть часа.

— Отлично! Итак, я не прощаюсь. Только умоляю вас, дорогие, никаких серьезных разговоров! Я хочу, чтобы сегодня было весело…

У ворот Вага попрощался с Анджеем Косецким. Короткая, глухая улочка с розовато-грязными домами и цветущими каштанами была погружена в ржавый полумрак. Небо заволокли тяжелые тучи. Парило, воздух был неподвижен.

— Будет гроза, — сказал Вага. — Вы в «Монополь»?

— Да.

— Ну, а мне в другую сторону. Всего хорошего.

— Вы придете в «Монополь»?

— Сомневаюсь. Впрочем, видно будет.

Они обменялись рукопожатиями и разошлись. Анджей направился в сторону Аллеи Третьего мая.

На Аллее, одним концом упиравшейся в парк Костюшко, было полно гуляющих. Комендантский час еще не отменили, и люди спешили насладиться коротким майским вечером. Под каштанами, тесно прижавшись друг к другу, прогуливались парочки; другие шли, взявшись под руки по нескольку человек в ряд, смеясь и громко переговариваясь. Это была в основном молодежь: девушки в светлых платьях и туфлях на деревянной подошве, завитые, с высоко зачесанными спереди волосами; парни в пиджаках внакидку, в рубашках с закатанными рукавами, кое-кто в парусиновых шортах. Все скамейки под каштанами были заняты. В толпе было много военных. Несколько советских солдат окружили скамейку, на которой сидели их товарищи. Один играл на губной гармошке.

Погода заметно портилась. Нависла тяжелая духота, и темное небо раз за разом прорезал «короткие, беззвучные вспышки молний. Поскольку война еще не кончилась, город был затемнен. Фонари на улицах не горели. Быстро смеркалось. И только длинные полосы света от автомобильных фар выхватывали на мгновение из темноты силуэты людей под деревьями, неподвижные кроны вверху и далекую перспективу улицы. А потом опять все погружалось в серовато-желтый сумрак.

Анджей шел, задумавшись, и не обращал внимания на толчею. По радио передавали последние известия. Тот же, что и днем, мужской голос отчетливо повторял в темноте:

— «Военные действия будут прекращены в субботу в восемь часов утра…»

Через несколько десятков шагов следующий репродуктор подхватывал затихающие слова:

— «Настоящий акт является первым шагом к полной и окончательной капитуляции Германии».

Голос диктора в темноте казался громче, чем днем. Из невидимых репродукторов над улицей и колышущейся толпой неслись одни и те же слова, повторяемые ровным, неестественно громким голосом. Но этот одиноко взывающий сверху голос сейчас никто не слушал. Победа, которую ждали шесть долгих лет, была уже свершившимся фактом, вчерашним днем.

Алик вторую половину дня провел на берегу Сренявы. Он купался, флиртовал с какими-то незнакомыми, приезжими девушками. Когда солнце село, а свободного времени оставалось еще много, он пошел в кино «Балтика» на советский фильм о партизанах. Потом в маленьком кафе неподалеку от рынка ел мороженое и не успел оглянуться, как наступил вечер.

Теперь надо было торопиться. Потный, без шапки, в накинутом на плечи пиджаке, он мчался по тротуару и в одном месте, обходя группу парней и девушек, чуть не налетел на Анджея. Увидев в нескольких шагах от себя высокую фигуру брата, он растерялся, но все же успел отскочить в сторону к скамейкам, в темноте споткнувшись о чьи-то ноги в высоких сапогах.

— А, черт тебя побери! — выругался кто-то.

Он попятился, но снова наступил кому-то на ноги. На этот раз взвизгнула женщина.