Пение птиц в положении лёжа

Показать своё усталое тело усталому солнцу. Он был уверен, что в 2 часа дня никто наверх не смотрит, только под ноги. И нагота его никого не шокирует, кроме голубей и ангелов, наблюдающих за ним из небесной синевы. Хотя, думаю, он лукавил сам с собой, в тайной жажде быть увиденным кем-то.

Вскоре он отправился в душ, прихватив полотенце, но раздался звонок в дверь, и он сменил маршрут. Обмотав тугие чресла, открыл. Стоит чёрненький, маленький, немолодой, в очках: «О! Я потрясён! Какое зрелище! Это было бесподобно, молодой человек!» Дима покраснел всем телом, сослался на занятость, попытался вытолкнуть незваного гостя и захлопнуть дверь. Незваный гость (надо же, по балкону вычислил номер квартиры, оббежал весь дом, чтобы добраться до нужного подъезда со двора, молниеносно поднялся на девятый этаж! Живительная скорость реакции!) подсунул ногу в щель. Наклонился, зашептал жарко: «Ну хочешь, пососу?» Дима, неожиданно для себя, прокрутил эту возможность, понял, что не хочет. «Нет, — говорит, — не хочу». Гость настырно потянулся шаловливой ручонкой к полотенцу, прикрывающему солнце души своей. Но Дима проявил неожиданно изворотливость и вытолкал гостя за дверь.

Об ангелах

У большого человека с маленькой душой ангел должен быть тоже мелкий. А вот у маленького человека с большой, огромной душой и ангел должен быть большой, расторопный Ангелище. А бывает, что душа совсем неразвитая, точечная — ну, у бандита какого-нибудь одноклеточного, который ни свою, ни чужую боль не чует. У него и ангел зародышевый должен быть, маленький, как инфузория.

О демонстрации победы на трубе

Один мой предок, с которым не удалось в жизни пересечься — он умер в год, когда я родилась, был личностью легендарной. Окончил гимназию ещё до революции с серебряной медалью. А может — после революции. Трудно представить, что в двадцатые годы кто-то учился в гимназиях и кто-то отливал серебряные медали для лучших учеников. Обладал какими-то феноменальными математическими способностями. Перемножал в уме огромные многозначные числа. К тому же статный красавец. Высокий, с усиками, как у Гитлера, — по моде сердцеедов той эпохи. Великолепный танцор. И какой-то речной начальник.

Дамы были от него без ума. Балерины, актрисы, красавицы. А он любил простую хохлушку из Воронежской области. Любил безумно и единожды в жизни. Она вскоре попала под поезд, нечаянная Анна Каренина, на стыке зрячей ревности и слепой любви.

Этот вот красавец отличался свободным нравом и дерзостью. Когда какая-то огромная заводская труба начала рушиться с кончика, с крайней плоти, так сказать, и начали сверху на прохожих рушиться кирпичи, мой предок вызвался устранить недостаток. Кроме него желающих не нашлось — даже за приличную денежную премию, обещанную смельчаку. Скобы, ведущие наверх, расшатались.

Герой вскарабкался на глазах толпы на вершину, разбросал неверные кирпичи и, распрямившись во весь рост на круглом жерле, достал детородный орган (я думаю, он был малоразличим для зрителей), помочился прямо на зевак внизу.

Показав тем самым то ли крайнюю степень пренебрежения к земной прижатости, то ли свою заоблачную степень удальства. А может, это было естественной реакцией организма на пережитую опасность.

Толпа снизу зааплодировала и засвистала в порыве восторга, но, возможно, в тот миг он пробудил к себе затаённую зависть и ненависть — к тому, что смог то, чего другие не могут никогда. Случай для судьбы, затаившей кулак, вскоре подвернулся. Мой предок вернулся из Украины, где был страшный голод и люди вымирали сёлами. В ответ на вопрос, как дела, пропел задумчиво: «Жить стало лучше, жить стало веселей». На него настучали. После чего провёл в сталинских лагерях лет 15.

Безудержная демонстрация победы привлекает демонов.

Об авторском «я»

То не «я». То не «я» — это кошечка моя. А может, крошечка. В любом случае пушистая шкурка. А «я» куда-то всё заныривает. Глубины теребя — тер — ебя. Тер — ебя, тер — ебя. Сказал бы поэт Вознесенский крупноблочным опоясывающим стихом. Terre — ебя — тер — ебя и т. д. (По-французски la terre (тер) — земля, для тех, кто не знает иностранных языков.)

О переводе Мопассана

Мы с подругой армянкой сидели на занятии по французскому языку и переводили новеллу Ги де Мопассана на русский язык. Книга была ярко-оранжевая, в середине её чернел овал, на овале — золотая надпись. Внутри новеллы бушевало море, солёные волны хлестали через край. Переводили мы с середины. Речь шла о том, как сильному мужчине оторвало обломком мачты un membre (член), он его хладнокровно положил в бочку с солью, перевязал рану, доплыл-таки до берега и un membre похоронил.

Армянка была похожа на персик стадии вот-вот перезревания. Попка у неё была столь пышная, что свешивалась через край учебной скамьи. О, учебная скамья! Сколько попок в самом соку ты видела! Расплющенность и распущенность чуяла на своей аскетической старой спине… Страшно представить, тебе ведь лет сто. И всё новые и новые юные девы притрагиваются к тебе своими молодыми, невидимыми миру румяными щеками…