Пегас, лев и кентавр

Рина завизжала, пригнулась и, не разбирая дороги, кинулась бежать. Кустарник хлестал ее по лицу. Несколько раз она влетала в переплетения колючек, куда-то сворачивала, снова утыкалась в тупик. Мелькали декоративные арки, белели каменные скамейки под плакучими ивами. Жались к земле выстриженные из самшита кошки, пуделя и миниатюрные башни.

Фигура двигалась медленно, размашистыми шагами, будто на ходулях, но почему-то не отставала. В какую бы сторону Рина ни бежала, брюхатый гигант всякий раз возникал рядом.

Поняв, что, пока он видит ее сверху, ей не убежать, Рина опустилась на четвереньки и поползла вдоль кустарника, часто меняя направление. Она слышала, как фигура грузно поворачивается и что-то непрерывно бубнит.

– Пузо… пузо… голод… – различала она.

В какой-то момент великан, отделенный от Рины одним только рядом кустарника, оказался совсем близко. Он ворочался и осматривался, изредка наклоняясь и опираясь на длинные руки. Рина животом прижалась к земле. Сердце стучало так, что ей казалось, будто его удары передаются камням. Когда великан удалился, она вскочила и помчалась со всех ног.

Едва живая от страха, Рина вырвалась из Лабиринта, пронеслась через поляну и влетела в синий улей. Нырнула за него, присела, осторожно выглянула. За ней никто не гнался. Рина успокоилась и рискнула выпрямиться.

Плоская крыша улья горела на солнце, как новый медный самовар. Тяжелые, точно распыленным золотом обрызганные пчелы чистили крылья и лениво переползали друг через друга. Изредка то одна, то другая отрывалась и улетала, а ее место занимала другая.

За спиной у Рины кто-то кашлянул. Решив, что это опять гигант, Рина взвизгнула и, споткнувшись об улей, перелетела через него. Сосновая хвоя спружинила под ее лопатками. Рина лежала и, уже зная, что поймана, скользила глазами по чему-то бесконечно клетчатому.

Ей понадобилась чуть ли не минута, чтобы понять, что это всего лишь юбка. Над ней склонилась Калерия Валерьевна. Некоторое время она с укором созерцала Рину, после чего перебросила Октавия из одной руки в другую, поймав его за ручку на шлейке.

– Никогда не думала, что мой кашель сносит людей с ног! Однако это факт! Имей в виду и страшись! – сказала она собаке.

– Ауууум! – отозвался Октавий и завилял хвостом. Хвостом он вилял мерно и рассудительно – как автомобильным дворником.

Заметив, что улей упал, Калерия Валерьевна подняла его. Золотые пчелы мгновенно поднялись и густо облепили ее лицо, одежду, руки. Казалось, на директрису ШНыра накинули живой ковер. Под покрывалом она ощущала себя вполне комфортно, хотя у нее только и видны были, что глаза и торчащий хвостик задиристой косички. Отмахивалась она только от пчел, лезущих ей в рот.

– За мной кто-то гнался. Только что! – сказала Рина.

Калерия Валерьевна сдвинула очки на кончик носа.

– В ШНыре? Здесь не может быть посторонних!

Рина оглянулась на Лабиринт.

– Громадный человек! Рот как у жабы. Узкоплечий. Руки тонкие, длиннющие. Живот огромный, – торопливо заговорила она.

– А! «Голова глиняная, пузо голодное»? – улыбнулась Кавалерия. – Тогда это Горшеня. Ты очень его огорчила, не позволив себя сожрать. Его внешняя жизнь бедна событиями.

– Откуда он взялся?

Ответом Рине было великолепное пожатие плеч.

– Сейчас уж и не скажешь. Думаю, кто-то из первых шныров развлекался. Достанут закладку с зашкаливающими запасами магии, ну и… Кодекс тогда еще только складывался.

– Спросить можно? – решилась Рина, глядя на улей.

– Можно попытаться! – уточнила Калерия.

– Может такое быть: золотая пчела позвала человека в ШНыр, а он здесь не удержался? Выходит, по ошибке позвала? – спросила Рина.

Тонкая косичка Кавалерии хлестнула тигриным хвостом. Рина торопливо улыбнулась своей самой лучшей, самой обезоруживающей улыбкой. У каждой девушки есть такая в запасе. Правда, действует она в основном на мужчин. Кавалерия не была мужчиной, и улыбку постигла судьба «Титаника».

– По логике вещей – а у меня все в порядке с логикой! – пчела зовет тех, кто нужен ШНыру, – отчеканила Кавалерия. – Но в другое важное понятие она не влезает.

– В какое?

– Хочет человек или не хочет. Другими словами: если ты повернешься к ШНыру спиной, ШНыр не будет на трясущихся лапках забегать вперед, чтобы заглянуть тебе в лицо.

Рина попыталась если не осмыслить эту максиму, то хотя бы запомнить.

– А у меня почему нет пчелы? – спросила она.

Кавалерия аккуратно оторвала от покрывавшего ее шевелящегося ковра одну пчелу и пересадила на плечо Рине. Она ощутила литую, необъяснимую для насекомого тяжесть. Правда, длилось это всего секунду. Пчела поднялась и вернулась на прежнее место.

– Не хочет, – сказала Рина. – Но отчего? Что во мне не так?

Кавалерия коснулась ее непослушных волос.

– Хотела бы я знать. Но все же внутрь ограды ШНыра ты проникла, а это уже немало. Идем, пока у меня есть время, я покажу тебе фонтан!

Рина опасалась, что они встретят в Лабиринте Горшеню, но гигант куда-то исчез. На влажной земле, начиная от Лабиринта, глубоко отпечатались следы, ведущие к лесу.