Педро Парамо. Равнина в огне (Сборник)

Затем он вышел из комнаты, бесшумно закрыв за собой дверь. Снаружи чистый ночной воздух стер из его памяти образ Сусаны Сан-Хуан.

Перед рассветом Сусана проснулась в поту, сбросила тяжелые покрывала на пол и высвободилась из жарких простыней. Ее нагое тело овевал прохладный утренний ветерок. Вздохнув, она опять погрузилась в сон.

Так, обнаженной и спящей, падре Рентериа нашел ее несколько часов спустя.

– Слышали, дон Педро? Отряд Аспида разбили.

– Слышал только пальбу прошлой ночью, больше ничего. Откуда такие сведения, Херардо?

– Часть раненых добралась до Комалы. Моя жена помогала их перевязать. Они говорят, что находились с Дамасио и что много людей погибло. Похоже, напоролись на каких-то виллистов[73], как те себя называют.

– Скверная история, Херардо. Судя по всему, грядут смутные времена. Что думаешь делать?

– Подамся в Саюлу, дон Педро. Устроюсь там.

– Хорошо вам, юристам: взяли свой капитал с собой – и хоть на все четыре стороны, а не ждать, пока шею свернут.

– Если бы, дон Педро! У нас тоже проблем с лихвой. Да и жаль расставаться с такими людьми, как вы; щедрот ваших будет очень не хватать. Наш мир, скажем так, постоянно с ног на голову переворачивается. Где прикажете оставить бумаги?

– Нигде. Забери их лучше с собой. Ты ведь продолжишь вести мои дела на новом месте?

– Я ценю ваше доверие, дон Педро. И благодарю от чистого сердца. Однако, боюсь, это невозможно. Есть определенные препоны… Скажем так… сведения, которыми не должен обладать никто, кроме вас. Попади такие документы в чужие руки, их могут использовать вам во вред. Надежнее будет держать их при себе.

– Ты прав, Херардо. Оставь бумаги здесь. Я их сожгу. Так или иначе, разве кто-то посмеет оспорить мое право на собственность?

– Безусловно, никто, дон Педро. Никто. А теперь мне пора.

– Ступай с Богом, Херардо.

– Что вы сказали?

– Говорю: да поможет тебе Господь.

Херардо Трухильо медленно двинулся к выходу, словно через силу переставляя ноги. Не потому что был стар. Правда заключалась в том, что адвокат ждал награды. Он служил отцу дона Педро, дону Лукасу (земля ему пухом), а затем, до настоящего времени, – дону Педро; и Мигелю, сыну дона Педро. По правде сказать, он надеялся на некоторое признание своих заслуг. На щедрое вознаграждение.

– Иду попрощаться с доном Педро, – объявил Трухильо жене. – Будь уверена, он меня отблагодарит. Больше того: на деньги, которые он даст, мы сможем обосноваться в Саюле и жить с комфортом до конца наших дней.

И почему только женщины всегда сомневаются? Или они получают знамения свыше? Жена вовсе не была так уверена в удачном исходе.

– Опять будешь гнуть спину, чтобы чего-то добиться. А от него ни крошки не получишь.

– С чего ты взяла?

– Знаю – и все.

Он медленно шел к двери, все еще надеясь, что его окликнут: «Эй, Херардо! Я так замотался, что о тебе-то и не подумал. Но ты знаешь, я перед тобой в неоплатном долгу. Вот, прими этот скромный подарок».

Однако его не окликнули. Выйдя за ворота, он отвязал лошадь, забрался в седло и медленно направился по дороге в Комалу, стараясь не отъезжать слишком далеко и прислушиваясь, на случай, если позовут.

Когда Медиа-Луна исчезла из виду, он подумал: «А все-таки просить в долг было бы чересчур большим унижением».

– Дон Педро, я вернулся, ибо на душе у меня не-спокойно. С удовольствием продолжу вести ваши дела.

Он вновь сидел в кабинете Педро Парамо, откуда вышел менее получаса назад.

– Ладно, Херардо. Бумаги там, где ты их оставил.

– И еще позвольте… В связи с расходами на переезд… Попросить небольшой аванс за мои услуги… Сверх обычного, если вас не затруднит.

– Пятьсот?

– Нельзя ли немного, скажем, самую чуточку, побольше?

– Тысяча тебя устроит?

– Как насчет пяти?

– Что? Пять тысяч песо? У меня столько нет. Сам прекрасно знаешь: все вложено в землю и скотину. Соглашайся на тысячу. Тебе за глаза хватит.

Погруженный в раздумья, Херардо Трухильо сидел с поникшей головой и слушал, как на столе звенят отсчитываемые монеты. Он вспоминал дона Лукаса, который всегда откладывал выплату гонораров. И дона Педро, который открыл счет с чистого листа. И его сына: сколько хлопот доставил ему этот мальчишка!

Он вытаскивал Мигеля из тюрьмы раз пятнадцать, если не больше. А еще убийство того человека. Как его звали? Рентериа, точно. Они вложили пистолет в руку покойного Рентериа. Тогда Мигелито здорово струхнул, зато потом хохотал до упаду… Та история вылилась бы дону Педро в кругленькую сумму, дойди до судебного разбирательства. А как насчет изнасилований? Сколько раз ему приходилось раскошелиться из собственного кармана, чтобы замять дело. «Радуйся, светленького родишь», – говорил он девушкам.

– Вот, Херардо. Трать с умом, потому что деньги на деревьях не растут.

И он, все еще погруженный в свои размышления, ответил:

– Как и мертвецы не встают из могил. – И добавил: – К сожалению.

До рассвета было еще далеко, и затянувшийся мрак разгоняла только россыпь тучных звезд. Ненадолго показалась луна: невзрачная, непохожая сама на себя, повисела немного в небе, не давая никакого света, а затем скрылась за холмами.