Педагогика угнетенных

Как антигуманизм угнетателей, так и революционный гуманизм пользуется достижениями науки. Но, когда наука и технология служат первому, с их помощью угнетенным навязывается статус «вещей», а когда они служат второму, с их помощью проповедуется гуманизация. Однако следует отметить, что во втором случае угнетенные становятся Субъектами этого процесса, и их не следует воспринимать лишь как объект научного интереса.

Научный революционный гуманизм не может во имя революции относиться к угнетенным как к объектам, которые необходимо анализировать и которым (на основе этого анализа) следует давать предписания о том, как себя вести. Это означало бы поддаться одному из мифов идеологии угнетателей: абсолютизированию невежества. Этот миф подразумевает существование кого-то, кто выносит суждение о невежестве другого. Тот, кто выносит это суждение, преподносит себя и прочих представителей класса, к которому он принадлежит, как людей, которые обладают неким знанием и были рождены, чтобы обладать им; тем самым других людей он преподносит в качестве неких посторонних сущностей. Слова представителей его класса становятся «правдой», которую он навязывает или пытается навязать другим людям – угнетенным, чье слово было у них украдено. Те, кто крадет чужие слова, взращивают в себе сомнения в способностях других людей и считают их ни на что не годными. Каждый раз, произнося свое слово и оставаясь глухими к словам тех, кому они говорить запретили, они все больше привыкают к власти и приобретают пристрастие к управлению, раздаче приказов и командованию. Они больше не могут жить, не имея возможности давать кому-то указания. Диалог при таких обстоятельствах невозможен.

Что касается революционных лидеров, основывающихся на науке и гуманизме, они не могут поверить в миф о невежестве людей. У них нет права даже на секунду усомниться в том, что это всего лишь миф. Они не могут поверить, будто они, и только они, что-то знают, ведь это значило бы усомниться в людях. Хотя они могут с полным основанием считать, что благодаря своему революционному сознанию обладают революционным знанием более высокого уровня, чем то эмпирическое знание, что есть у людей, они, однако же, не должны навязывать последним себя и свои знания. Им следует не осыпать людей слоганами, а вступать с ними в диалог, чтобы эмпирические знания людей о реальности, подпитываемые критическим знанием лидеров, постепенно превращались в знание о причинах, породивших эту реальность.

Было бы наивным ожидать, что элита угнетателей отвергнет миф, абсолютизирующий невежество людей. Что касается революционных лидеров, если бы они не делали этого, возникло бы противоречие, и оно бы еще больше углубилось, если бы они начали действовать в соответствии с этим мифом. Задача революционных лидеров заключается в том, чтобы представить в качестве проблемы не только этот миф, но и все другие мифы, используемые элитой угнетателей в целях угнетения. Если же революционные лидеры вместо этого настойчиво перенимают методы господства угнетателей, люди могут отреагировать одним из следующих способов. В определенных исторических обстоятельствах лидеры могут приручить их, «вкладывая» в них новую информацию. В других обстоятельствах их могут испугать «словесные угрозы» угнетателям, которые в них квартируют[158]. Ни в той, ни в другой ситуации они не становятся революционными. В первом случае создается иллюзия революции, во втором революция невозможна.

Некоторые руководствующиеся благими намерениями, но заблуждающиеся люди полагают, что, поскольку диалогический процесс продолжителен[159] (каковым он, к слову, не является), им следует осуществлять революцию без общения, используя «коммюнике», и что, как только революция победит, тогда-то они и начнут предпринимать радикальные образовательные меры. Кроме того, они оправдывают такой подход, говоря, что невозможно давать образование (с освободительными целями), предварительно не захватив власть.

Стоит проанализировать некоторые основополагающие пункты приведенных выше суждений. Эти люди (или большинство из них) верят в необходимость диалога с людьми, но не считают, что этот диалог можно начать до захвата власти. Отрицая вероятность того, что лидеры могут действовать в целях критического образования еще до захвата власти, они отрицают образовательное качество революции как культурной деятельности, которая вот-вот перерастет в культурную революцию. В то же время они путают культурную деятельность с новой системой образования, которую следует вводить, как только власть будет захвачена.