Печора

— А кого еще интересуют контрасты? — повернул ко мне острое лицо с рыжими растопыренными бровищами.

— Да я уж так…

— Нет-нет, вы уж скажите, кого интересуют?

— Да я так… Был у меня университетский товарищ…

— И что же, он донес на вас или заложил кого?

— Откуда, вы это взяли? Просто был товарищ, который интересовался системой слежения.

— Такого слова в юриспруденции нет, — сказал Тарабрин.

— Ну не все ли равно, на каком языке сказать. Система слежки друг за другом. Как у Фуше, помните наполеоновские времена? Жульен следит за Маре, Маре за Клодом, Клод за Марианной, Марианна за Анри, Анри за Антуаном…

— Ну и что?

— Меня интересует один вопрос — замыкается ли круг или нет? То есть, следит ли первый человек, то есть Антуан за Жульеном?

— И если следит, то что?

— Тогда вся система держится на перекрещивающихся кругах.

— Ну и что?

— А то, что можно, если хорошо подрассчитать, оказаться в изолированных ромбиках, которые не охватываются кругами…

— Бред сивой кобылы! — сказал Тарабрин. — Есть еще поле. Инфейционное поле, которое всегда в радиусе слежения, как вы удачно выразились. И ромбики в поле зрения всех пересекающихся кругов. К тому же круги не стоят на месте. Они вращаются. Клод не, просто следит за Марианной, он кружится вокруг ее ног, головы, нижнего и верхнего бюста, и Марианна кружится вокруг себя, вокруг своих тайн, вокруг Клода и прочее, и прочее. Таким образом, сцепления здесь основаны на особых законах притяжения, как Солнечная система, как мироздание. Я бы вам предложил познакомиться вот с этой книжкой. Вы владеете французским?

— Мог бы прочесть.

— Тема этой книжки — психология страха и предательства. Плюсы и минусы страха и предательства.

— Вы считаете, что у этих двух начал есть свои плюсы и минусы?

— Не я так считаю. Человечество так считает.

Страх нужен всем: ребенку, старику, женщине, государству, предприятию. Страх излечивает от многих вещей: от самомнения, жестокости, правонарушения, вседозволенности. Страх — это бальзам жизни. Одна капля — и мгновенно меняется структура личности. Страх — это то нормализующее н тонизирующее средство, которым должно опыляться все живое.

— А предательство?

— Предательство — это почва, на которой взращивается страх.

— А не наоборот?

— Очень часто бывает и наоборот. Здесь все способно поменяться местами. А почему вас это интересует?

— Как вы знаете, я педагог…

— Ага, кого и как воспитывать?

— Это понятно, кого. А вот как быть с этими самыми свойствами, как излечить человечество от этих мерзопакостных качеств?

— Очередное заблуждение…

— Почему?

— Потому что вредно излечивать. Страх и предательство — стимуляторы человеческого здоровья.

— Но это же безнравственно.

— А нравственность тоже продукт страха и предательства. Страх — это та глубина нравственных чувств, где навсегда оседает самое светлое человеческое побуждение.

— Вы меня разыгрываете?

— Конечно, разыгрываю, — сказал Тарабрин.

— По собственной инициативе или же?…

— По инициативе Клода и Марианны?

— Нет, нет, я не это хотел сказать.

— Я знаю, что вас мучит, — сказал Тарабрин, вставая. — Вы предали впервые. Не так ли?

Я смутился от неожиданного поворота разговора.

— Ну, конечно же, предали, — смягчился Тарабрин. — Ну-ка, вываливайте все начистоту…

— Сережа, — прокричали из соседней комнаты. — К тебе пришли.

Сыр-Бор поправил свой домашний пиджак и направился к выходу. Я последовал за ним.

— Я в следующий раз за книгами. Я пойду. Мне надо…

— Хорошо, хорошо, — согласился Тарабрин.

Я скатился с гулкой лестницы, выбежал в морозную темь и направился к освещенному магазину, вспомнив, что пригла. шен в гости.

10

На вечеринке у Толи Гера снова зацепил меня: — В самом деле, чего ты лезешь всюду с этими пьесами? Зачем тебе понадобилась Морозова? Говорят, она кое на кого смахивает.

Гера посмотрел на меня так, будто знал о моем разговоре с капитаном. Некто четвертый зашевелился в моей башке.

— А действительно, странный выбор: шуты, Морозова, кардиналы, карлики… — Это Алина.

— Поясни! — настаивал Толя. — Действительно, поясни!

— Поясню, — сказал я. — Я ставлю то, что способно детей задеть за живое, чтобы приоткрылся их собственный мир…

— Ну, ерунда! Боярыня Морозова способна приоткрыть чей-то мир, — это Гера. — Может быть, есть что-то другое?

Я смекнул: идет дознание — Клод следит за Марианной, Марианна за Анри, Анри за Жульеном — и круг замкнулся- Надо путать карты. Петлять — прыг в левый куст. Потом в правый! Потом назад. Потом снова в сторону.