Печать мастера

Мастер неспешно присел на покрывало расстеленное на траве, вытащил из сумки два маленьких северных яблока — дички с румяными наливными бочками, вытер о рукав до блеска, и протянул одно Косте.

— Грызи, ненасытный… кто бы сказал, что щенки в твоем возрасте столько жрут… — вздохнул Мастер.

Коста подавился горячими кусками хлеба — он сразу стащил зубами в рот полпалки разом, и — закашлялся.

— Дыши! — прошипел Мастер, с изрядной силой хлопнув его по загривку. — Дыши, проглот… и не торопись ты так… жуй медленнее…

Коста дышал, кашлял — хлебные крошки попали в горло, и активно работал челюстями. Свою порцию он смел за пять мгновений, облизнулся, разглядывая две палочки с хлебом, которые остались Наставнику и отвернулся — глядеть на небо и хрустеть яблоком.

Когда он сгрыз все, даже хвостик и сердцевинку с семечками и, облизав пальцы, повернулся к костру, Мастер Хо уже ушел. Вернулся к доске для рисования, установленной на самом краю обрыва, и — разминал запястья, вращая кистью.

…а перед ним на покрывале лежало последнее маленькое румяное яблоко и две палочки с хлебом, подгоревшим с одного краю…

…

…

…

— Что это?

— Побережье… край мира… Север такой крайний, что дальше уже просто кончаются клановые земли, — буркнул кто-то тихо.

— Краси-и-и-во, — протянул кто-то мечтательно.

— У нас на острове лучше, — отрезал другой голос недовольно.

— У нас таких вылазок не бывает…

— Тишина!!!

— Возможно, не такая плохая идея, проводить часть занятий на природе, изучая так сказать материал наглядно…

— Время, господа Наставники и старшие помощники, — напомнил смуглый Наставник в шрамах.

***

Пятого ученика притащил за шкирку в аудиторию один из помощников Учителей, после того, как весь зал смог рассмотреть и проникнуться воспоминаниями Косты о «самых тайных и скрытых желаниях».

«И вожделениях» — как сально выразился кто-то с дальних рядов.

И это был первый раз, когда в сторону Косты раздался обидный и оскорбительный свист.

— Фуууу… нет, ну как так можно…

— Давайте скинемся ему, и те, кто заработает награду и поедет на побережье непременно купит этому чудаку чуни… Ахахаха…

— Зачем ему чуни, тут не бывает снега?

— У нас тепло! — поддакнул кто-то.

— И что? Спать с ними будет… ахахаха… мало ли какие извращенцы на Севере…

Коста покраснел. Не хотел, но щеки сами собой опалило жаром от гнева. Эти сытые… уроды…

И что с того, что больше всего на свете в ту зиму он хотел чуни? Серенькие, мяконькие, с подбитой подошвой, чтобы не скользили. Такие теплые, что и в саму пургу ногам тепло? Что с того? Что с того, что он декаду иногда приходил смотреть в лавку сапожника — не продались ли… И мечтал… о них. Они даже снились ему по ночам.

И что с того, что он хотел новую кисть? Набор начинающего каллиграфа. Тот самый, который купили тогда Нейро… и он хвастался им. На него он тоже ходил смотреть. Иногда дышал на стекло — делая окошечко, и глядел в лавку — сияет ли на прилавке — вторая полка справа, и набор хрустящих свитков к нему… Мастер тогда сказал — дорого. И что он — Коста, слишком много жрет, потому у них нет денег… и потому он просто ходил смотреть…

— Ахахахаха… нет, это же надо… больше всего хотеть кисти… ахахахаха… что за…