Печать мастера

— Заткните его! Снять! — скомандовал негласный лидер класса — тот, кто начал разговор, и снова развернулся к Косте.

Они сделали двенадцать шагов — Коста считал, до того, как полы чужих халатов почти коснулись его. Щеголь смотрел ему в глаза сверху вниз, и стоял почти нос к носу. И молчал. Не двигаясь.

Коста встретил взгляд прямо и — отвел глаза первым, демонстративно повернувшись в сторону того, кто стоял в тени. За ним обернулись несколько учеников, глядя в ту же сторону. Мгновение, два, три, четыре — Коста молча смотрел на лицо, скрытое тенью, пока «щеголь» не заступил ему обзор:

— Воспитанные люди представляются со-ученикам.

— Он из Высших? Я видел, как он держит кисть… — бросил кто-то из толпы.

— Нет, ученик Четвертого наставника из черни…

— Так и будешь молчать? — щеголь скривил губы в улыбке и отодвинулся. — Ты — новик. И каждому новику мы объясняем правила, по которым живем вот уже десять зим. Задача Старших рассказывать Младшим правила поведения, принятые в обществе. Наставники — это Наставники, но занятия кончаются, — чужие пальцы потянулись к жетону на шее Косты, но зависли в воздухе. — Тебя нельзя трогать декаду… Запомни это. Только декаду.

— … Священная благословенная отдохновенная декада… — хихикнул кто-то из учеников за спиной щеголя.

— Наличие жетона, — щеголь указал взглядом на шею Косты, — не делает тебя учеником и не делает тебя равным нам. Пока декада не истекла, считай, что ты — бесплотный призрак, меньше, чем дух… Сначала ты должен доказать, что достоин стоять в общем списке, и только потом ты станешь таким же, как все, — угрожающе прошипел щеголь. — Таким же. Как все. Запомни это. Все, что происходит на острове — остается на острове. Все, что происходит среди учеников — остается среди учеников. Мы никогда не выносим свои проблемы к Наставникам. Иначе…

— …тью…

— Запомни это сейчас, чтобы не совершать ошибок. Декада кончится быстро. А когда она кончится — мы все узнаем, достоин ли ты вообще номера…

Щеголь отвернулся от Косты и следом за ним отвернулись все.

— Тащите сюда этого недоумка!

Пятого стащили с крыши, обломав края черепицы. Тот кусался, лягался, уворачивался, но его притащили за шиворот и бросили на колени.

— Восьмой! — скомандовал властный мягкий и бархатный голос — тот, кто стоял в тени у дерева, вышел на свет и Коста прищурился, изучая — ничего особенного — средний рост, средний вес, среднее телосложение, темные вихры. — Проведи соседу разъяснительную беседу о том, почему запрещено нарушать правила…

Один из самых высоких учеников — Семнадцатый был чуть ниже, кивнул и, разминая кулаки, шагнул вперед к Пятому. Мальчишка заверещал, сложив перед собой руки, а дальше… вспыхнуло так, что глаза на миг застило, и Косту швырнуло на изгородь — дыхание вылетело из груди.

В центре двора сидел подвывающий Пятый, вокруг которого, как поломанные фигурки, валялись ученики — их просто разметало в стороны — на ногах устояли только несколько человек.

— Ох ты ж… — простонал кто-то спереди.

— Он опять сломал браслеты!!!

— Браслеты сорвало, зовите Наставников!!! Зовите Наставников!!! — кричал кто — то.

— Тихо. Уже. Заткнулись, — властно скомандовал тот, кто стоял у дерева.

— Мне руку зацепило, а через декаду «Шрам» вернется, — ныл кто-то.

— Восьмой, третий — стазис, шестой — купол, остальные — разойтись!

Мальчишка — Пятый, так и застыл посредине двора с открытым ртом. Дальше Коста не досмотрел — встал, проверил кости, охнул беззвучно, и его дернули за рукав — сосед по комнате — Семнадцатый, настойчиво увлекал его в сад.

***

Сосед молчал всю дорогу до их дома, и, только плотно закрыв дверь, начал говорить.

— Собирай вещи. Сейчас за тобой придут.

Коста сдул челку со лба, исподлобья глядя на Семнадцатого.

— С тобой бессмысленно было говорить, — рявкнул тот тихо. — Ты… ты пока никто, дерево во дворе и то больше стоит, потому что через сезон на нем будут персики. А кто ты — пока не ясно! Декада — покажет, — пробормотал парень себе под нос. — Они не тронули тебя — потому что пока нельзя, и потому что — благодарны. Новые ученики — редкость, и каждый раз собирают Круг Наставников, чтобы оценить навыки — и поэтому декаду занятий будет вполовину меньше. Отдых, — улыбнулся Семнадцатый криво, глядя на Косту.

Вещей у него было — только фиал с зельем на вечер, и больше — ничего, и форма, что на нём. Сунув флакон в карман, Коста упал на кровать, вытянувшись во весь рост и закрыл глаза.

Ждать — это он умеет.

Семнадцатый долго пыхтел в своей части домика, ходил из угла в угол, и потом сел за свой стол — изучать свитки. В дверь постучали перед ужином, громко назвав его номер, а вечерний горн созывал всех учеников в корпус.

Коста зевнул, размял плечи, пальцы, поправил мятую одежду, сапоги, но прежде, чем он сделал шаг к выходу, сосед удержал его за плечо, разворачивая. Коста молчал — мгновение, два, три, терпеливо ожидая, когда мальчишка решится сказать то, что хотел — или передумает — крепко сжатые губы, нахмуренные брови, нервный лоб — такую напряженную внутреннюю борьбу хотелось зарисовать.