Эло обернулась. Посмотрела на мальчика, укрытого до пояса покрывалом, чтобы не тревожить спину со свежим рисунком. Вздохнула и пошла в кабинет.
Шкатулку открыть она так и не смогла. Ей казалось, что если она посмотрит на портрет Сина — а он посмотрит на нее, то она потеряет всю решимость, которую обрела. Просто потеряет.
Эло убрала закрытую шкатулку обратно, погладив крышку и пошла перерывать полки, пока на одном из дальних стеллажей не нашла то, что искала.
Открыла сундук, убрала верхнее — ленты, небольшой детский башмачок, и достала свиток пергаментов, стянутый лентой.
Эло сдула с не него пыль, и развернула.
Двадцать листов, написанных ещё убористым почерком Ива, с ее пометками на полях — «Домашняя программа обучения Сина Фу» — программа, которую они составляли вместе, иногда смеясь, иногда ругаясь вечерами, стараясь обеспечить его будущее.
Эло решительно захлопнула крышу сундука, прихватила свитки, сунув их во внутренний карман, и отправилась на кухню.
Молоко нагрелось быстро — до золотистой пенки. Эло сняла турку с горячего песка, и долго дула, чтобы остудить. Добавила ложечку меда, размешала, перелила в пиалу и пошла наверх.
…
— Пей, — шепнула она тихо, приподнимая голову мальчика. — По глоточку, тихо…
Ученик смотрел на нее осоловелыми глазами — действие эликсиров отпускало, но ясность ума ещё не вернулось.
— Уже все?
— Да, — шепнула Эло, поднося пиалу ближе. — Уже все, ученик. Сегодня спать — завтра проснешься и посмотришь на результат. Ты видел рисунок, вышло почти так же хорошо. Пей, до дна…
Он кивнул, и начал пить, с трудом сглатывая.
Когда пиала стала пустой до донышка, Эло поправила одеяло и набросила сонные чары — чтобы не перевернулся во сне или не дай Нима, не начал расчесывать спину.
Подошла к окну, поставила пустую пиалу на подоконник и глубоко полной грудью вдохнула остывающий вечерний воздух — ветер гнал холод с пустыни.
Зато теперь она сможет сказать, сможет подтвердить силой — на любой вопрос.