– Врешь! Как ты посмел!
– Мне незачем врать… Это вы пригрели змею на груди… – Хо хрипло рассмеялся. – Столько зим… И это он, а не я тогда… он… но вы не поверили мне… Вы. Не поверили. Мне. Мать не поверила. Мне. А я просто хотел рисовать…
– Замолчи!
– Она виновна, – мягко, очень мягко, почти нежно мастер Хо улыбнулся – Коста никогда не видел такой улыбки. – И будет гореть за Гранью!
– Ты!
– Старшая!!!
– Су!
В комнате как будто застрекотали птицы – посыпались короткие отрывистые фразы, которые Коста не понял – пятеро женщин общались гортанно на каком-то наречии, смысл которого он мог уловить смутно.
Мастер ответил им, медленно, чуть спотыкаясь и… рассмеялся. Он стоял на коленях и – смеялся, гордо расправив плечи.
В этот момент Старшая замахнулась – меч описал сверкающую дугу и голова Наставника Хо слетела с плеч.
Веер брызг крови оставил на стене алый росчерк. Тело рухнуло на пол вперед, чуть качнувшись.
Коста заорал беззвучно.
– Старшая!!!
– Приговор приведен в исполнение, – наемница спокойно вытерла меч и убрала в ножны, а затем – опустилась на одно колено, склонив голову перед, и следом за ней – все остальные.
И они отсалютовали мертвому мастеру.
Дальнейшее Коста помнил урывками – перед глазами полыхнула алая пелена, все смешалось – кровь на стене, седая коса мастера, ставшая красной, яростный спор женщин над его головой.
Дальше Косту тащили – забросили на плечо, они бежали, прыгали, но у него перед глазами все было красным – кровь стучала висках, если бы он мог… если бы он только мог…
– Тише, тише, – шептал ему в ухо женский голос. – Тише, малыш…не смотри…не смотри…
Чужая ладонь с татуировкой на запястье закрыла глаза, но Коста все равно продолжал видеть, сквозь алую пелену, как со свистом и улюлюканьем, весело перепрыгивая через пару ступенек, вниз по лестнице спускались наемники… потрясая пикой, на которую была нанизана голова…с длинными седыми волосами.
– Вот так, – его уложили на что-то обжигающе горячее и развернули – крыша. Они на крыше. – Я не могу снять плетения, малыш, Старшая слишком сильна… стазис спадет сам к вечеру, тебе нужно только подождать… Твои вещи здесь… Беги из города, как только придешь в себя и никогда не упоминай, что ты был учеником Хоакина… Будешь молчать – выживешь, даст Мара и сохранит Немес…
Коста не шевелился – не мог. Алая пелена не ушла – так и вспыхивала перед глазами, пульсируя в такт с биением сердца.
– Дальше сам, мальчик. Я сделала все, что велело мне сердце, – наемница легонько тронула его за плечо, и ушла – Коста слышал, как поскрипывает черепица под сапогами.
Он лежал на боку и смотрел вниз, не отрываясь, изо всех сил пытаясь вернуть контроль, но перед глазами все полыхало алым.
К вечеру стазис не спал.
Когда на небе зажглись первые звезды, Коста все ещё лежал на остывающей крыше и едва шевелил распухшими губами – лицо сгорело полностью.