Пчелы

– Сестра предпочитает цепкие листья щавеля?

Флора смогла только кивнуть. Сэр Липа обхватил голову Премудрой Сестры всеми лапами. Его мотор тревожно зафыркал от усилий, но он все же сдернул голову со стебля и бросил в листву.

– Что за ужасная оплошность привела ее к такому концу? Как можно быть такой беспечной?

Он уселся рядом с Флорой. Она не могла говорить. Он поднял свои поникшие антенны.

– И что за тягостная атмосфера царит теперь в нашем старом доме – ребята надеялись на что-то большее.

Флора взглянула верх и увидела нескольких трутней, сидевших на крыше улья, вид у всех был пришибленный. Сэр Липа ущипнул себя за рюши, и она увидела, как он постарел.

– Вас не приняли ни в какой другой улей? – спросила она, с трудом выговаривая слова, так как ее язык саднил.

– О, вариантов было немало. Но одни ульи мертвые или заброшенные, а от других исходит такое зловоние и слышатся такие стоны, что этот, по сравнению с ними, благоухает, точно молочай, – для меня во всяком случае. – И Сэр Липа взглянул на нее. – Странно, но я скучал по семье.

– Мы тоже скучали по вам – по всем вам.

Флора устремила взгляд за границу фруктового сада, где яркие машины двигались через ближайшее поле, над которым кружили вороны. Она встряхнула крыльями.

– Я… мне надо еще много чего сделать.

– Могу я помочь? – спросил Сэр Липа, глядя ей в глаза.

Флора кивнула:

– Если бы ты устроил хороший переполох и ненадолго распространил сильный запах…

– Мадам, всегда к вашим услугам. – Он завел мотор и отправился к своим потрепанным спутникам. – Как я и заверял вас, братья, они по нам скучают! Давайте же еще раз продемонстрируем им благоволение Наших Самостей, и пусть нас снова накормят, обогреют и примут!

Излучая радость, он повел трутней на взлетную доску. Флора услышала громкие возгласы сестер, устремившихся встречать их. Пару секунд она прислушивалась, а затем проскользнула обратно в мышиную дыру, к своей дочери.

Глава 40

Пока Флора избавлялась от тела Премудрой Сестры, ее малышка еще подросла, теперь она едва помещалась в колыбельке из прополиса. Пытаясь устроить ее поудобнее, Флора почувствовала, как малышка прибавила в весе, и увидела изменения на ее прекрасной жемчужной коже. Она переливалась новыми оттенками и сделалась прочнее. Флора невольно подняла дитя повыше и принялась пристально и с благоговением рассматривать прекрасное спящее личико и ставшие на удивление четкими, как у взрослой пчелы, черты, обретавшие женственность прямо у нее на глазах.

Флора замерла, уловив вибрацию шагов, приближавшихся из коридора, и громкие голоса. Но затем она услышала резкие возгласы и гогот трутней, доносившиеся от взлетной доски, а также радостные приветственные крики сестер. Целая толпа собралась в прихожей, и все заходились смехом на грани истерики. Флора стояла на месте, держа дочь, и внимательно слушала.

Сестры, потеряв голову от радости, стоило им увидеть вернувшихся трутней, натыкались друг на друга. Побуждаемые отчаянным желанием удержать их, они наперебой говорили, что им очень хорошо живется и что совсем скоро к ним прибудет королева. Трутни ничуть не в меньшей степени желали теплого приема, они смеялись и выдавали разудалые шутки, удивляя сестер россказнями о своих приключениях в золотых дворцах, которые, однако, не шли ни в какое сравнение с их родным домом.

Флора слышала, как шумная ватага, смеясь и болтая, поднялась по лестнице на средний уровень. Все направились в столовые, которые, несомненно, должны были открыться по такому поводу. Шаги в коридоре стихли, но она продолжала прислушиваться, опасаясь засады.

Она ощущала, как дочь тяжелеет у нее на руках, и, взглянув на нее, изумилась. Малышка еще подросла, и ее прекрасное личико снова изменилось. Медленные и устойчивые частоты перемещались волнами по ее телу – и внезапно Флора поняла, что ее дитя не спит, а пребывает в трансе. Ее дочь входила в Священное Время.

Флора не представляла, что делать. Это не должно было случиться так быстро – несомненно, требовалось еще несколько дней кормления, однако она не могла вспомнить сколько. Она не могла сосчитать, сколько дней уже давала дочери Поток, и не понимала, что ей теперь делать. Священное Время было сакральным ритуалом с положенными молитвами и церемониями – малышку следовало поместить в особую камеру, причем немедленно, однако она уже была слишком большой для колыбели из прополиса, а мысль о том, чтобы запечатать ее в гробницу мертвой мыши, казалась Флоре невыносимой.

Тишина стала давить на Флору, и она в отчаянии потянула себя за антенны. Ее дочь умрет, если оставить ее в таком состоянии, а если ее обнаружат, то непременно убьют. Одного яйца она лишилась из-за полиции фертильности, другого – из-за Явления, а теперь она убила жрицу, чтобы спасти этого ребенка.