Павловский вальс

– Конечно можешь, и должна. Я тебе помогу…

Пётр подошёл к Катарине, расстегнул сверху несколько пуговиц и рывком стянул с неё платье. За платьем полетела всё остальная одежда Катарины. Он раздевал её, пока она осталась перед ним стоять полностью обнажённая.

– Пётр! – плача умоляла за дверью Ольга Владимировна. – Отпусти её!

– Отпусти её подлец, – раздался бешенный крик Олега. Он несмотря на боль приковылял вслед за матерью и начал бить в дверь пытаясь её сломать.

Пётр сбросил с себя одежду, потом подхватил обнажённую Катарину на руки, отнёс на постель. Он лёг на неё сверху и с бессильной злобой процедил сквозь зубы:

– Будь ты проклята! Будь ты проклята…продажная, дешёвая дрянь.

Каждый раз вторгаясь в неё, он повторял:

– Будь ты проклята! Будь проклята…продажная, дешёвая дрянь…

Голоса за дверью затихли, но Катарина знала что Олег и Ольга Владимировна всё ещё там. Пётр лежал рядом, обнажённый. Он крепко спал. Катарина встала с постели и подобрала одежду. Одевалась она очень медленно. Ей надо было успокоиться. Поступок Петра внёс в душу опустошение. Она бы с радостью отдала то, что он забрал силой, но…Пётр не захотел. Он презирает меня! Он ненавидит меня! Я для него дешёвая дрянь и всегда останусь такой. В ушах не переставая звенели его слова. Именно они убивали Катарину, а не поступок Петра.

Катарина открыла дверь и вышла. Ольга Владимировна и Олег действительно ждали в коридоре. Один взгляд на Катарину и они всё поняли.

– Он меня купил и может делать всё что захочет. Не мешайте ему! И…не обвиняйте…

Катарина направилась в свою комнату.

Глава 42

Пётр просыпался очень тяжело. Голова нестерпимо болела. Но боль физическая была не сравнима с болью душевной, которая ворвалась к нему вместе с воспоминаниями о прошлой ночи. Пётр сел на кровати и обхватив двумя руками свою голову, с отчаянием прошептал:

– Боже мой, боже мой,…как я мог? Какие демоны в меня вселились? На виду у Олега, матушки и всего дома…боже мой…что я с ней сделал? Как мог поступить так бесчестно? Будь я проклят, будь проклят…что мне делать? Я даже прощения не смогу попросить за своё омерзительное поведение…да она никогда и не простит меня…броситься на колени перед ней…нет, нет…она презирает меня, ненавидит…я только сделаю ей больнее…лучше вообще не приближаться к ней и не разговаривать…да так будет лучше…

Пётр поднялся и стал быстро одеваться. Ему невыносимо было находиться дома. Необходимо было срочно уехать. Но он не успел. В комнату вошла Ольга Владимировна. Она устремила на сына гневный взгляд и коротко потребовала объяснений.

– Она знала, на что шла, – не глядя на неё ответил Пётр.

– Пётр!

Пётр устремил холодный взгляд на Ольгу Владимировну.

– Я требую, чтобы никто не вмешивался в наши отношения. И повторяю ещё раз…она знала на что шла когда соглашалась подписать договор и стать моей супругой. Она мне предоставила право распоряжаться собой. Я это и сделал. Плохо или хорошо? Не знаю. Что сделано, то сделано. Ничего не вернёшь назад.

– Это подло и ты это знаешь!

– Ну и что из того? – внезапно и зло закричал Пётр. – Что прикажешь мне делать? Броситься на колени и молить о прощении?

– Да! – гневно закричала в ответ Ольга Владимировна. – Встань на колени и моли о прощении до тех пор, пока она тебя не простит. Ты хотя бы представляешь что произошло? Эта милая девушка вчера купила для нас троих подарки. Она купила три медальона. Один мне, второй Олегу, а третий – тебе. Ты вошел, когда она дарила медальон Олегу. Такой прекрасный поступок. Как ты мог, Пётр? Как ты мог её так жестоко оскорбить?

– Она скоро станет моей супругой. Рано или поздно это всё равно бы случилось. Так что, я не стану просить прощения.

– Пётр! – гневно закричала Ольга Владимировна.

– Я сказал, не стану! – твёрдо ответил Пётр. – И вообще, мне ничуть не стыдно за свой поступок. Оставьте меня в покое, матушка и дайте пройти.

– Я раньше противилась вашему браку с Анной. Но сейчас я бы с радостью согласилась. Вы с Анной достойны друг друга…оба бездушные создания.

Ольга Владимировна резко вышла из комнаты. Пётр вышел вслед за ней. Поспешно спустился по лестнице. Взял пальто, трость, цилиндр и вышел на улицу. Вопреки обыкновению, он прошёл во внутренний двор и попросил Фёдора приготовить карету. Потом стоял и ждал, следя за приготовлениями Фёдора.

– Что значит «ничуть не стыдно за свой поступок?» Как я мог сказать такое матушке? И вообще, как я мог сказать такие ужасные слова после всего, что сделал с Катариной? Я ведь сожалею. И очень сильно, но соврал…или не соврал? – Пётр прислушался к своим ощущениям. Ничего похожего хотя бы отдалённо на совесть, не ощущалось в душе. Обычно он мучился и страдал даже из-за гораздо меньших ошибок, но сейчас происходило нечто непостижимое. Он внезапно осознал, что сказанные матери слова соответствовали истине. Он действительно не сожалел.